– Сударыня, я счастлив выразить вам свое почтение, – склонился он в глубоком поклоне, снова снимая шляпу. – Позвольте представиться – Арман дю Плесси де Ришелье, маркиз де Шийу…
– Инес Бурже, – рывком подает она руку – довольно крупную и костистую.
Он приникает губами к прохладной гладкой коже и чувствует, как частит жилка на запястье.
Ему не хочется выпускать ее руку, он набирает воздуха в грудь, собираясь произнести отрепетированный галантный монолог, но ее огромные глаза вдруг оказываются совсем близко, и не совсем понимая, что происходит, он впивается в ее рот неистовым поцелуем.
Сейчас она оттолкнет его, закричит! Но их поцелуй длится и длится, пока хватает дыхания.
– Ах, сударь… – шепчет она, отрываясь от его губ. В глазах ее обожание столь неприкрытое, что Армана на миг одолевают сомнения – точно ли ему оно адресовано?
– Я люблю вас, – говорит он ошеломленно.
– И я люблю вас, сударь! – восклицает она.
Их уста вновь сливаются в поцелуе.
– Я полюбил вас с того самого мига, как только увидел – там, наверху, вы стояли, закутавшись в шаль… – признание, по представлениям Армана, следует произносить, будучи коленопреклоненным, но так – сжимая обеими руками ее тонкий стан, склоняясь к ее губам – так еще лучше. – Я смиренно молю вас простить мою дерзость…
– Ах, шевалье… – ее тонкие пальцы запечатывают ему губы. – Ваши чувства взаимны. Проявите снисхождение к моей слабости – ведь она вызвана вашими достоинствами, а не моей уступчивостью…
Он не успевает ничего ответить – она отшатывается, услышав стук снимаемой щеколды. Амели, с громадной корзиной, еле втискивается в двери, следом за ней спешит пожилой сгорбленный слуга, прижимая к груди клетку с двумя пестрыми курочками.
– Муж не вернется раньше завтрашнего утра! – шепчет Инес. – Приходите в полночь, окно моей спальни выходит в переулок – крайнее, если один ставень будет открыт – я жду вас!
Закутанный в дерюжный шаперон мальчонка с ковригой хлеба под мышкой обтирает башмаки о скребок у порога, закрывает дверь и накидывает щеколду.
– Всего доброго, шевалье! – Инес присела в чопорном реверансе. – Мой муж будет рад пользовать вас, как только вернется с консилиума от мсье Шантелуба.
Оказавшись на улице, Арман находился в таком замешательстве, что чуть не стал жертвой воров – в последний момент парню в надвинутой на глаза шапчонке достался пинок, а не кошелек с двумя золотыми. Это заставило Армана прийти в себя, и по здравому рассуждению он решил направить свои стопы в трактир, которым оказался, конечно же, «Золотой фазан».
Глава 10. Гадания и предсказания (декабрь 1602)
Стол кадетов он нашел по производимому ими шуму – Франсуа дю Боск произносил речь, остальные поддерживали его стуком кружек по столешнице. Заметив Армана, компания приветствовала его громкими криками, Анри Ногаре двинул в бок своего соседа – Тибо Лакруа. Тот встал, пропустил Армана на место рядом с Анри, и сам примостился на краю скамьи.
– Продолжайте, граф! – скомандовал Анри и подмигнул слуге, почтительно вытянувшемуся над плечом Армана. – Еще дюжину бургундского, Лакруа угощает! И убери с глаз моих свою кривую морду, пусть нас обслуживают хорошенькие служаночки!
– Продолжайте, кузен! – заявил красивый молодой человек с длинными кудрявыми волосами и острыми, как пики, кончиками усов – в его речи Арману послышался южный акцент: – Я не знаю, как тут у вас в Париже, но у нас во Фрежюсе гугеноты могут подтереться Нантским эдиктом – никаких молельных домов и никаких школ им не будет, пока во всем Провансе есть хоть один добрый католик!
