– У нас очень дружная семья, – забубнила Варенька, тоном давая понять, что бы она сделала с авторами таких заданий, будь у неё право на избиение людей. – Настолько дружная, что родители всегда поддерживают меня, когда я выполняю домашку.
– Так, Барахолкин! Ты сегодня же позвонишь Лёше и объяснишь ему ситуацию! Иначе получишь жаркий поцелуй от моей сковороды!
– Твои поцелуи для меня больнее зарплаты, солнце, – вздохнул Иваныч. – Просто из-за развала страны я вынужден обращаться ко всяким хапугам!
– У Лёши средняя цена за урок! Забыл, сколько мы платили за уроки по вокалу?
– Нет! Но если он настоящий учитель – то обязан приезжать и заниматься с Варенькой за идею! Художник должен быть голодным, сдавать кровь на еду, а не покупать дорогую технику как этот репетитор хренов! Мне просто стыдно ему в глаза смотреть, тьфу!
– А из колхоза тебе было не стыдно воровать, дурень?
– Мне можно, потому что я делал это за идею и кормил семью! В смысле – будущую! И если начистоту, тот наш чистоплюй Лёшенька обязан мне платить за каждое занятие! Где он ещё найдёт такую ученицу? Спортсменка! Эрудитка! Комсомолка! Да после занятий с ней можно докторскую защищать, а то и две сразу!
– Ага, особенно по психиатрии! – загремела Светлана. – Не беси меня, Барахолкин! – Раздался угрожающий звон.
– Молчу-молчу.
– И чего ты молчишь? Кто наш ноут раздербанил? Чтоб пулей решил проблему – мне сериалы не на чем смотреть! А Варюше заниматься! Из-за тебя вон на диктофон упражнения пишет, до чего ты дочь довёл!
– Вот такая у нас дружная, крепкая семья, особенно… – но тут в звуковое письмо вмешалась песня. Запела соседская дрель.
От хохота Алексей едва не упал со стула, но вовремя успел ухватиться за стол. Такими титулами его не награждали даже перед сдачей «ЕГЭ».
Чистоплюй. Хапуга. Сопляк.
Но по крайней мере, его уже повысили до «художника, который обязан сдавать кровь за еду» – а это заметное продвижение.
В душе репетитора что-то перевернулось, сердце закололо, а в глазах заблестели слёзы от обиды. Нет, не из-за отношения Иваныча – к такому от давно привык и отрастил у себя броню.
Из всех его клиентов за последний год Барахолкины были, пожалуй, самыми адекватными. Почти.
Во всяком случае, они не пытались насиловать детей нетрадиционной медициной до полной потери здоровья. Не упражнялись в использовании нецензурных секретов воспитания. И даже не соревновались в любимых аргументах семейных споров – разбивании табуреток об чужое мнение.
Да, Барахолкины при всех причудах неплохими клиентами, поэтому приходилось идти на уступки, чтобы не потерять работу.
А что будет через несколько лет, когда большинство превратится в таких скандальных, своенравных барахолкиных?
Не с кем на Пандору будет лететь.
От грустных мыслей его отвлёк телефонный звонок.
– Алексей, я не отвлекаю? – раздался знакомый, вкрадчивый голос Иваныча, который контрастировал с воплями на записи как опера в «Большом театре» с дикими криками туземцев. – Полагаю, работаете над планами уроков?
– Нет-нет, всего лишь проверяю задание Вари.
– Замечательно, а я как раз по делу! Помните, вы рассказывали, что собирались продать ноутбук?
– Помню, но у вас же кредит после покупки волшебных парников для дачи, – учитель усмехнулся, вспомнив, какими фантастическими эпитетами его награждал этот любитель правдорубной шизотерики.
– А я ещё сделал двойной взнос в школу для ускорения постройки светлого будущего! – с гордостью добавил Барахолкин, явно напрашиваясь на орден.
