Мы стояли на палубе в большом недоумении – как-то нужно было отсюда выбираться. Но никто ни о чем не спрашивал Митрича, хотя именно по его приказу мы вошли в Альбертов проход. Последнее дело – задавать дурацкие вопросы. Экипаж мы – или богадельня для престарелых проституток?
– По-моему, это берег, – сказал наконец кэп, глядя на темную линию, окаймлявшую озеро. – Нужно ошвартоваться, и Меркель пойдет берегом обратно. Чтобы понять, через какую щель мы сюда протиснулись. Может быть, удастся вывести «Аркону»…
Мы поняли, что он имеет в виду.
В такой ситуации можно, конечно, воспользоваться и двигателем, но запущенный двигатель автоматически означал выход из регаты, мы все еще были живы, здоровы и продолжали участвовать в гонке. Положение еще не было настолько форс-мажорным, чтобы воспользоваться двигателем и позже это объяснять судейской коллегии. Оставался только один вариант – высадить десант на берег и на длинном тросе провести яхту вдоль него до выхода из пещеры. Или подтянуться на лебедках на заякоренном тросе…
Мы включили прожектор и стали искать подходящий кусочек берега. Озеро под островом было не менее хитрой конфигурации, чем сам остров, и кое-где вдоль поднимавшейся вверх стены имелась полоска шириной в десяток шагов, а в иных местах ее вовсе не было. Нам требовалось место, откуда Меркель мог бы без особого риска подойти к арке, под которой мы пролетели, и выбраться в проход, остальное – дело техники. Главное – найти, где закрепить трос.
Запах в этой пещере стоял – гаже некуда.
– Я сейчас от этой вонищи грохнусь, – сказал Ян. – Во, во, глядите…
Над водой взбух пузырь, покачался на мелких волнах и лопнул.
Все повернулись к Химене.
– Что это за дрянь? – спросил кэп.
– Донный газ. По-научному – сернистый газ, но к нему еще какой-то дряни подмешано. Как вы думаете, почему здесь пещер под островами так много, а гаваней в них так мало? – вопросом ответила Химена. Ответа не требовалось.
Из люка высунулся Бруно.
– Правильно, сернистый газ, – подтвердил он. – Я на транспорте служил, нанюхался, им боксы, в которых фрукты перевозят, окуривали, чтобы гниль не завелась. Там, внизу, трещины, из них он и выходит. Все дно в пузырях, вот…
Он показал экран коммуникатора. Там сменялись картинки с безжизненным пейзажем этого самого дна.
Химена, тихо выругавшись, надела висевшие на шее очки.
– Мы влипли, – сказал я.
Но виновника, конечно, не назвал.
Еще один пузырь появился над водой. Он покачивался совсем рядом с кормой «Арконы», и мы хорошо видели, как в свете прожектора на нем переливается радужная пленка.
– Дьявол, сейчас он лопнет… – прошептал Ян.
И пузырь лопнул.
Наверное, когда я за грехи свои попаду в ад, там будет так же вонять горящей серой.
Ян схватился рукой за горло и упал на колени. Такого кашля я отродясь не слышал – и надеюсь, что больше не услышу. А у кэпа, сдуру сдвинувшего на лоб очки, от вони потекли из глаз крупные слезы.
– Надень очки, болван! – закричал Меркель. – Химена, где аптечка? Нужно сделать хотя бы мокрые повязки!
– Не вижу! Ни хрена не вижу! – ответил Митрич. – Жжет! Я ослеп!
Химена не ответила. Она молча смотрела на бурую воду. Не иначе, ждала очередного пузыря.
И тут «Аркону» сильно качнуло.
– Нагонная волна! – сообразил Бруно. – Смотрите! Она тащит нас!..
Яхту действительно протащило ближе к середине подземного озера.
– Черт, черт, черт! – выкрикивал Митрич, держась за леера. Он был уже в очках, да что проку?
