– Не задавай глупых вопросов. Здешние края не место для прогулок по ночам.
И, уже отойдя на несколько шагов вперед, бросила через плечо:
– Можешь звать меня Лаской.
Догнав спасительницу и приспосабливаясь под ее уверенный шаг, шаг охотника и воина, Виллим думал:
«Что ни делается, все к лучшему. Не напади на меня эти ублюдки, может, и не привелось бы встретиться с нею. Имечко чудное. Ласка. Такая приласкает, жди. Посохом по башке. Но с нею как раз надежнее, чем с придворной потаскушкой».
Место для ночевки выбрала Ласка. Она же развела костерок, в свете которого Виллим принялся осматривать корпус и струны цитры. Хвала Хорталу Молниеметателю, все оказалось в целости. Одна-две царапины – не в счет. Его инструмент терпел и большие лишения.
– А скажи-ка мне, знакомец дорожный, – девушка раскладывала на бережно расстеленном плаще нехитрую снедь, – как же ты обходился без огня ночью – кремня-то с огнивом у тебя нет?
Чуть-чуть сморщенный носик ее выражал странную смесь презрения и любопытства.
– Да вот так и обходился, – отозвался Виллим. – Я человек привычный. «Правое крыло на землю постелю, левым – накроюсь». А вообще-то меня Виллимом зовут.
– Ишь ты, сказочник… Больше седьмицы на земле спал, говоришь?
– Не веришь, не надо…
– Ладно, не обижайся, Виллим. Нам с тобой еще два дня вместе топать.
Молодой человек не сумел сдержать довольную улыбку. Все-таки с такой спутницей можно путешествовать и подольше. И безо всякой опаски. Тронув струны цитры, он проверил настройку.
– А ты никак за трувера себя выдаешь? – Ласка поправила русую прядь.
– Что значит «выдаю»? – возмутился Виллим.
– Молод ты еще для подлинного мастерства. Разве что так – подпасок…
– Да что ты знаешь о подлинном мастерстве? Я, если хочешь знать, при дворе самого герцога Ландорского… – Он замолчал, понимая, что сболтнул лишнее.
– Герцога Ландорского, говоришь?
– Ну, герцога или не совсем… Или не при дворе…
– Спой, трувер, – попросила вдруг девушка. – Или при дворе герцога ты тоже только хвастал, какой ты знаменитый?
– Изволь, – Виллим так и не сообразил – смеется над ним Ласка или взаправду хочет, чтобы спел.
Длинные пальцы привычно коснулись струн, и цитра отозвалась вкрадчивым, слегка шелестящим звуком. Виллим прокашлялся, голос его окреп.
– Где ты? В какой дали
Клубок тот путеводный?
Он на краю земли
Или в тиши подводной?
Всю буду жизнь искать,
Хоть тороплюсь я очень.
И не устану ждать
В пустые дни и ночи.
Мелькнет шальным огнем
Час долгожданной встречи,
И станет ярким днем
Дождливый серый вечер…
– Умеешь, трувер… – обронила девушка после недолгого молчания.
– Виллим, – напомнил молодой человек, подсаживаясь поближе.
– Умеешь, Виллим, – вслед повторила она и вдруг спохватилась. – А ну, назад, шустрик! Ишь, герой-любовник выискался.
– И в мыслях не было, – Виллим в мгновение ока оказался на своем месте – слишком ярко в его памяти запечатлелись недвижные тела убийц.
– «И в мыслях не было…» – передразнила Ласка. – Будешь мне теперь рассказывать, будто не знаешь, за что на тебя охотились. Небось баронскую дочку забрюхатил. Или до самой герцогини добрался?
– Теперь глупости говоришь ты, – улыбнулся в мыслях трувер. – Никого я не брюхатил…
Недоверчивый смешок.
– …но если охота так думать – пожалуйста. Думать не возбраняется.
Воцарилась неловкая тишина, лишь потрескивал в костре сухой хворост.
– Все. Хватит полуночничать. Завтра идти и идти, – подвела итог девушка. – Спать. И каждый на своей стороне кострища.
