Как-то мы уже говорили с фронде об этом. И он считает меня «любопытной». Дети леса, что б их. Прицепился к сабле…
– Ты не зверюшка, – возразил эльф.
– И поэтому ты тут, да.
– Ты забываешь, что я знаю Арджана и Дианель много лет, а тебя мало. Витор же занят, по крайней мере в нынешний момент.
А ко мне значит можно лезть…
– К тому же, как ты знаешь, мое призвание не только разговаривать со зверьми да оборачиваться в птичек, – усмехнулся фронде, – но и исцелять.
– Лес, ага. Я похожа на дерево, что ли?
Фронде склонил голову, словно желая рассмотреть во мне что-то, одному ему ведомое.
– Твоей вины в похищении Ди нет.
– Разумеется. Это тут при чем?
Эльф коротко улыбнулся.
– Ни при чем. Совершенно точно абсолютно ни при чем. Легкой стражи, – он поднялся на ноги и отправился к ближайшему дереву.
Прикоснулся рукой, что-то тихо прошептал – и пара низких ветвей, самые густых и близких друг другу, словно бы чуть-чуть подвинулись, образуя небольшой навес. Фронде сел у дерева, скрестив ноги, и, опершись спиной на ствол, закрыл глаза. Дыхание его почти сразу выровнялось.
Магии я все еще не ощущала, но почему-то казалось, что так фронде словно бы слился с деревом, отдыхая умом эльфа и живя умом иного существа. Полезная возможность.
Пару десятков вдохов и выдохов я просто глазела по сторонам. Потом в разум прокралось скрипучее:
Зря ты так.
С чего это?
Фронде редко интересуются кем-то, кто ходит на двух ногах.
Ну значит мне с браком попался. Да и к тому же Милатиэль с сестрой путешествует, тебя это не смущает?
Не «с», а «из-за». Он – эльф. Для вашего племени узы родства священны.
Для нашего? А ничего, что я человек?
Полукровка. И могла бы обрести в лице фронде ценного союзника, между прочим.
Мне не нужны союзники. Я иду по жизни в одиночестве.
Я тоже так думал. Мы все так думали, признавая лишь друг друга. И итог ты видишь сама. Много бы ты сумела, взявшись за это дело в одиночку?
В одиночку я бы занималась своими делами, как и раньше. И вообще – какая разница? Все равно скорее всего там, у Врат, наши пути разойдутся навсегда. Ну если только ты не представишь каких-нибудь невероятных доказательств своей непогрешимости.
Собственно, о доказательствах. Я видел в твоей памяти дневник Тоа. Можешь прочитать несколько страниц?
Я не знаю языка.
Да и не нужно. Будешь просто смотреть на те места куда я укажу.
Вот же наглость.
Тебе все равно нечего делать. И так я быстрее закончу все у Врат.
Аргумент.
Наглость, да. Но под мерное листание страниц и глубокомысленные и ничего незначащие для меня комментарии духа дозор прошел довольно быстро. Ястреб, чьим бы он ни был, не возвращался, и никто не приближался к нашему лагерю.
Ранним утром меня разбудил тихий разговор. Он воспринимался весьма странно, словно бы я стояла у двери и подслушивала через замочную скважину. Но до конца проснуться не выходило, и потому пришлось разбирать тихую чужую речь.
На эльфийском. Впрочем, эльфийский я знаю, пусть и погано. На моей родине таких как я, полукровок, рожденных высокородными матерями в «Ночь Возвышения» от эльфов и принятых в рода отцами не по крови, учили жить и как люди, и как долгоживущие. Мое обучение закончилось в пятнадцать, но все, что было после, все же позволило сохранить старые знания. Благо, говорили не на высоком, а на низком диалекте, чьи конструкции были куда проще и понятнее.
– Ты должен был охранять! – чародейка.
