Фенимор оглядел усыпанный желтоватыми камнями склон видневшейся за лугом возвышенности и не заметил ничего интересного, кроме нескольких пятен пробивающейся сквозь бесцветный сухостой зеленоватой растительности.
– Не туда смотришь! Бери выше!
Одиночка поднял глаза и различил на вершине холма развалины невнятных построек. Приглядевшись к заросшему сухостоем пейзажу, он не то чтобы разглядел, а скорее вычислил на гребне горы обвалившийся остов колокольни и поблескивающий обнажёнными балками церковный купол. Былое великолепие построек закрывала заросшая бурьяном стена.
– Так значит, ты монашка или послушница?
Марина отрицательно помотала головой.
– Деревенская я. Отец – тракторист, мать дояркой на ферме работала. Только в живых никого уже не осталось, а спасшиеся после землетрясения люди из нашей деревни перебрались жить в монастырь. Только его стены и уцелели среди всеобщей разрухи.
– И сколько же в вашей колонии человек?
– Пятьдесят, может, осталось.
– А остальные что, умерли от голода?
– Нет, просто погибли. Склоны холма крутые, берега коварной реки болотистые, а на охоту и рыбалку ходить всё равно надо.
Марина загрустила, вспоминая пропавших бесследно братьев.
– На поверхности сейчас не выжить, где же вы обитаете?
– В церковных подвалах места для всех хватает. Мужики нам печи слепили, вода свежая в колодце есть.
– А как на это смотрят монахи?
– Так во время землетрясения служба шла, монахов обвалившимся сводом и накрыло.
– А чем, кроме рыбы, питаются ваши люди? – продолжал расспрашивать Фенимор.
Его желудок терзал невыносимый голод.
– В кладовых имеется запас зерна, в березняке грибов пропасть. Парни раков да рыбу в реке ловят, а когда животину из леса притащат, тогда у нас пир.
– А как же ты оказалась в плену у людоедов?
– Ксения, она у нас главная, отправила меня с подругой в город, велела воск или свечей поискать…
На глаза Марины навернулись слезы, и она захлюпала носом, вспоминая ужас, пережитый в плену.
– Успокойся, девочка. Если ты спаслась от людоедов, дальше всё будет хорошо. А начальница она из вашей деревни?
– Ксения в общине чужая, но эта ведьма установила в монастыре такой порядок, что её даже старые деды боятся.
До колонии, где проживала Марина, идти оставалось не более часа, но, несмотря на режущую боль в желудке, Фенимор откладывал переход. Смутное беспокойство и не утихающий шум в голове лишили его уверенности и сил.
– Отправить девчонку домой одну, а самому продолжить дальнейший путь? – размышлял он, делая выбор. – Ох, до чего ж на душе противно.
Интуиция подсказывала Фенимору, что визит в «Монастырскую» колонию ничем хорошим для него не закончится. Кто или что угрожало Одиночке? Хотел бы он это знать.
– Помоги мне, – тихо царапнуло внутри. – Помоги, и я тебе пригожусь, – донёсся издалека знакомый мальчишеский голос.
Фенимор разозлился.
– Только очередного глюка ему и не хватало.
История с Мариной повторялась на новый лад. В прошлый раз таинственный голос не на долго задержал Одиночку, и он угодил на обед к каннибалам, и только чудо помогло остаться в живых.
Размышляя о божьем промысле и таинствах бытия, Виктор прикрыл глаза и тут же погрузился в глубокий сон. Он плыл среди мерцающих облаков. Внизу мелькали кварталы родного города. Непонятно как Одиночка очутился в железнодорожной колонии, откуда начался его нелёгкий путь. Но Виктор понимал, что вернулся домой не случайно. Не напрасно его занесла сюда неведомая судьба.
