– Может, выпьешь – для успокоения нервов? – неожиданно предложил джинн. – Вам, людям, помогает. У меня как раз джин есть, чистый, без тоника.
Аполлон шмыгнул носом и потер заплаканные глаза.
– Я не пью. Я маленький, мне нельзя.
– Молодец! – сказал джинн. – Настоящий пионер. Или кто ты там. Октябренок.
– Или ладно… Давай свой джин, – всхлипнул Аполлон и сам не заметил, как от страха перешел на «ты».
– Ай, молодец, – сказал джинн и поцокал языком. – Мама не заругает?
– Плевать. Расстройство накатило.
– Держи, брателло, – сказал джинн. – Это, кстати, бесплатно. Не в зачет желания. Так что хлебай на здоровье.
Аполлон почувствовал, как в правой руке очутилась бутылка, как из-под «нарзана». Крышка открылась сама собой. Аполлон отпил немного. Жгучая, но весьма дружелюбная жидкость потекла по пищеводу. Стало легче и на душе и в голове. Мерцание исчезло. Мысли пришли в порядок. И еще Аполлону показалось, что пространство коробки как будто бы расширилось.
– Как звать-то тебя? – спросил Аполлон, отхлебывая прохладный джин.
Он никогда не пробовал ничего алкогольного кроме глотка шампанского на прошлый новый год.
– Мое имя Каки. Знаю, по-вашенски неблагородно звучит. Но, что поделаешь. Селява такова.
– Меня зовут Аполлон, – сказал мальчик. Ему уже довольно крепко ударило в голову. – Можно увидеть тебя, джинн?
– А оно тебе надо?
– Надо. Для порядку. А то решу, что чокнулся от жары.
– Покажи свое личико, Сулико, – пропел Каки негромко. – Ну, дивись, коли хочешь.
Аполлон щурил глаза в попытке рассмотреть джинна. Сначала было просто темно. Потом почти, что под носом у Аполлона загорелись два больших желтых глаза.
Затем в коробке, как будто зажгли лампу.
Аполлон узрел некое существо, похожее на черта, или гнома, или кого-то еще. Ростом не выше лайки, на голове – торчащая мочалкообразная растительность, как у эфиопа из передачи «Вокруг света». Нос у джинна оказался длинным, похожим на баклажан. Губы, пухлые и влажные, вытянулись в лукавой ухмылке. Туловище джинна непропорционально меньше головы. Аполлон разглядел широкую мускулистую грудь с темно-бордовыми крупными сосками, покрытыми густой черной порослью.
– Вот он я. Весь к твоим услугам, – сказал джинн Каки.
«Джинн совсем нестрашный, скорее, смешной», – решил Аполлон, отхлебнул джина и с шумом проглотил.
– Может, хватит для первого раза? – поинтересовался Каки. – А то мы так с тобой до дела не дойдем.
– О чем ты, Каки? – вяло поинтересовался Аполлон. – Мне так хорошо!
– Я о цели своего визита. Давай так. Ты загадываешь желание, – я озвучиваю условия. Ты соглашаешься, – мы расходимся. Все довольны, бодры и веселы.
Каки вплотную приблизился к мальчику. Тот почувствовал терпкий, немного болотный запах шерсти. Каки заговорил, брызгая слюной:
– Я жду. Валяй, брателло.
– Валяй-желай, валяй-желай, – запел Аполлон скрипучим пьяным голосом. – Хочу, чтоб все эти окаянные в эту дурилку картонную вместо меня. И наливать им не надо. Они не заслужили!
– Конкретизируй, брателло. Кто «эти»? А то, ведь, напутаем. Делов наделаем. А оно нам надо?
– Этих козлов, из-за которых я здесь, всех троих сюда в коробку. А меня домой к маме.
– Ай, молодца! Пятерка тебе. Сформулировал, наконец.
Обрадованный джинн неожиданно исчез, будто бы взорвался изнутри: сначала хлопок, и – его не стало. Только облако пыли с запахом болотной тины.
«Вот те раз, – подумал Аполлон. – Как оно все вышло-то»
