Читать онлайн Т. Агейчева - Феномен интеллигенции в литературе начала XX века. Концепция интеллигенции Р. В. Иванова-Разумника. Сборник статей

Статьи о Р. В. Иванове-Разумнике есть в различных справочно-информационных изданиях, от современных Иванову-Разумнику работ до тех, что появились в последние десятилетия: энциклопедиях, библиографических томах, биографических словарях.

Примечательно, что авторам-современникам Р. В. Иванова-Разумника не всегда удавалось выдержать нейтральную тональность, характерную для такого рода изданий. В качестве примера могут выступить статья В. Фр. (Фриче) в 7-м издании энциклопедического словаря института Гранат или раздел в библиографическом указателе «Русские писатели» И. В. Владиславлева, изданном в 1924 году. По статьям в словарях можно отследить и смену методологических подходов к оценке содержания и значения его работ и даже настроения их авторов по отношению к Р. В. Иванову-Разумнику. Так, С. Венгеров (Новый энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона (1905 – 1916)) позволил себе не только критические высказывания о его главных трудах, но и снисходительно-дружеские замечания, вроде: «И, в конце концов, его одушевляет вера в добро, и он только заслоняет его каким-то непонятным разуму «непосредственным чувством»1. Или вот такое, например, трогательное: «Мережковского Иванов-Разумник не любит и считает его произведения «мёртвым мастерством»2.

В советских изданиях, по известной схеме, в основе аналитической части – идеологическое содержание творчества представляемого персонажа. Поэтому из статей в «Литературной энциклопедии» 1930 года, «Большой Советской энциклопедии» 1933 года, «Краткой литературной энциклопедии» 1966 года, Философской Энциклопедии в 5-ти тт. 1960—1970 года читатель узнаёт о том, что идеи и образы произведений литературы Иванов-Разумник отрывает от их реальных носителей и от классовой борьбы. Будучи субъективным идеалистом, он оперирует мыслями как самостоятельными сущностями. После Октября 1917 года политически он примыкал к левым эсерам, а за границей опубликовал книги антисоветского характера. Один из авторов, М. Добрынин («Литературная энциклопедия» 1930 года) вслед за Г. Плехановым, яростного борца с мещанством Иванова-Разумника определил в стан идеологов мелкой буржуазии и мещанства.

Характер статей коренным образом изменился в словарях 1990-х гг. Авторы биографического словаря «Политические деятели России 1917» и биографического словаря «Русские писатели 1800 – 1917», вышедших в 1992 году (статьи Я. Леонтьева и А. Лаврова) отказались от критики в пользу информативности работы.3

Р. В. Иванов-Разумник фигурирует в историографических сочинениях разных лет и направлений, будь то историография истории и методологии литературы, истории, или историография вопроса.

В 1919 году книгой «Своеобразие русской литературы» был выпущен курс лекций по истории новейшего русского словесного искусства Н. Ефимова, где Иванов-Разумник со своей «Историей русской общественной мысли» представлен как историк литературы, имеющий оригинальную и спорную методологическую концепцию. Кроме конспективного изложения основных положений «Истории…» Ефимов использовал и критику, например, рецензии Франка и Волжского, и специальные историографические исследования других авторов: соответствующий раздел из книги «М. Ю. Лермонтов» Н. Котляревского (1915 г.), и работы «Из лекций по методологии истории русской литературы» В. Н. Перетца (1914 г.).

Историографическая литература советского времени определяла Иванова-Разумника субъектом историографии4. Так, Ш. М. Левин причислял его работы к историографии русского освободительного движения. Целую страницу текста посвятил Иванову-Разумнику, и отрекомендовал его историком, неонародником эсеровского направления А. Н. Цамутали в известной «Борьбе направлений в русской историографии в период империализма». Вслед за Цамутали к либерально-народнической историографии Иванова-Разумника причислила М. Г. Вандалковская. Она определила Иванова-Разумника одним из крупнейших историков своего направления. В двух ее историографических работах: статье «К вопросу о содержании понятия „интеллигенция“ в литературе начала 20 века» 1985 г. и книге «История изучения русского революционного движения середины ХIХ века» 1989 г. представлен анализ его концепции исторического процесса и, в рамках этой концепции, понимания интеллигенции и её роли в общественном развитии.

В рамках тематических исследований Иванов-Разумник с его мировоззренческой концепцией тоже присутствует. В книге М. В. Вандалковской «М. К. Лемке – историк русского революционного движения». 1972 г. о нём было упомянуто в связи с постоянными дружескими и рабочими связями с М. К. Лемке. М. Г. Петрова анализировала как деятельность Иванова-Разумника в изданиях социалистов-революционеров и характер его взаимоотношений с эсерами, так и философские взгляды в контексте неонародничества в статье «Эстетика позднего неонародничества.» Необходимо назвать еще две статьи, предваряющие публикации. В 1981 и 1988 г. в серии «Литературное наследство» были опубликованы документы переписки А. Блока с Ивановым-Разумником и М. Горького с ним же. Публикации снабжены вступительными статьями, в первом случае, А. В. Лаврова и, во втором случае, Е. В. Ивановой и А. В. Лаврова. Статья Лаврова содержит биографические данные об Иванове-Разумнике и размышления о содержании и эволюции его мировоззрения «навстречу Блоку». Во второй статье представлена история взаимоотношений, личных и литературных, с А. М. Горьким.

Исследовательская литература постсоветского периода – новый этап в изучении жизни и творческого наследия Иванова-Разумника. Этот этап характеризуется не только очевидной активизацией изыскательской деятельности в связи с персоной Р. В. Иванова-Разумника, но и столь же очевидной переменой общей тональности высказываний по поводу его личности и творчества. На смену критике пришла комплементарность.

В 1991 году журналом «Звезда» была опубликована статья В. Г. Белоуса «Скифское» или трагедия мировоззрительного отношения к действительности». Можно сказать, ею открывается период активных изысканий. В 1993 году в журналах «Библиография» и «Литературное обозрение» были опубликованы статья В. Г. Белоуса и Я. Леонтьева «Совесть русской литературы», В. Г. Белоуса «Испытание духовным максимализмом» и подробнейшая хронологическая таблица всей жизни и творчества Иванова-Разумника, составленная Я. Леонтьевым. Все работы – о его мировоззрении и судьбе.

Статьи появились на пике разоблачительных антитоталитарных настроений первой половины девяностых, и, соответственно, на волне широкого интереса к отвергнутым, по разным причинам, в предшествующий период именам. Авторам не удалось избежать «широковещательной патетики» (выражение М. Добрынина, автора статьи в «Литературной энциклопедии» 1930 г.), так свойственной, к слову, сочинениям самого Р. В. Иванова-Разумника. Особенно ярко это свойство проявилось у В. Г. Белоуса.

С 1993 года в разных журналах, преимущественно в «Вопросах философии», а также в журналах «De Visu», «Вестник Российского гуманитарного научного фонда», «Диалог, Карнавал, Хронотоп» В. Г. Белоус поместил ряд статей и публикаций о Вольной Философской Ассоциации: её истории, содержании работы, о людях, с нею связанных. А В 1997 году выпустил монографию «Петроградская Вольная Философская Ассоциация (1919 – 1924) – антитоталитарный эксперимент в коммунистической стране». Название монографии красноречиво. Настроения первого знакомства в конъюнктуре начала 1990-х сохранились у этого автора. Настроения исключили почти всякую критичность. В этом же стиле оформлена еще одна статья В. Г. Белоуса 1995 г. «Реконструкция „антроподицеи“ или самооправдание Иванова-Разумника». Она помещена на страницах газеты «Русская мысль». В ней – попытка восстановить содержание утраченной рукописи Иванова-Разумника на основании других текстов.

Возвращаясь к теме Вольной Философской Ассоциации, нельзя обойти вниманием работу, важную постановкой вопроса. В 1990 году в Блоковский сборник ученых записок Тартуского университета вошла статья Ренаты фон Майдель, без названия, о пересечении антропософии и русской духовной атмосферы в первые годы после революции 1917 г. Автором разрабатываются сюжеты: антропософия в Вольфиле, и «Скифы» и антропософия. Статья фон Майдель интересна и важна потому, что антропософское движение было весьма популярным в интеллигентской среде в числе прочих сомнительных сектантских увлечений начала ХХ века. Еще потому, что антропософия – тема актуальная для Иванова-Разумника. Антропософом был близкий к нему А. Белый и многие вольфильцы, отношение самого Иванова-Разумника к антропософии в течение жизни менялось в сторону от ее абсолютного неприятия.

Вольфильцы называли свое учреждение «Скифской академией». «Скифство» трактуется в литературе как особый этап в политической и литературной жизни Иванова-Разумника. Эта тема – одна из самых популярных. О различных аспектах и проявлениях «скифства» писали Е. А. Дьякова (статья «Христианство и революция в миросозерцании „скифов“ (1917—1919)»), И. М. Грачева («Скифство» в интерпретации Алексея Ремизова.), А. Гильднер (Иванов-Разумник и «скифский» мотив в русской культуре) и С. Хоффман (Есть ли место «скифским» мотивам в современном идеологическом спектре?). Кроме статьи Дьяковой, опубликованной «Известиями Академии Наук СССР» в 1991 г., названные работы помещены в сборнике статей «Иванов-Разумник. Личность. Творчество. Роль в культуре» 1996 г.

Ещё одно попутное замечание. С. Хоффман занималась «скифской группой» уже в первой половине 1970-х годов, но публиковалась только за границей. На ее работу 1979 г., вышедшую в Стокгольме, и книгу об Иванове-Разумнике и концепции «скифства» Е. Добрингер, выпущенную в Мюнхене в 1991 году, давал ссылку А. Гильднер, утверждая, что «скифство» уже давно интересует западных исследователей.

Авторы представленных работ демонстрировали разное понимание «скифства», не на уровне решения прикладных задач, как то, история «скифской группы», тематика теоретических изысканий и т.п., а в определении культурно-исторических масштабов явления, а также его философской глубины и, соответственно, перспективы.

А. Гильднер и С. Хоффман, при общем романтически-комплементарном отношении к «скифам», ведомым Ивановым-Разумником, рассматривали «скифство» в наборе идей, которые в разрозненном виде, или в различных комбинациях и внешнем выражении проходят через всю культурную историю человечества, но наиболее употребимы в России в силу ее географической и культурной раздвоенности. Однако авторы обнаружили во многом механическое, поверхностное видение проблемы. Так, например, С. Хоффман перешла к совсем уже вольным упражнениям со «скифской» тематикой, а заодно и с политической терминологией. Она искала и нашла (!) «скифские» мотивы одновременно в нескольких современных конкурирующих идеологиях.

В статьях Е. А. Дьяковой и И. М. Грачевой исследовались вопросы, занимающие не последнее место в деле выяснения источников и эволюции мировоззрения Иванова-Разумника – именно, антихристианские настроения главного «скифа» и эзотерические увлечения интеллигенции, отразившиеся и в «скифской» литературе и публицистике. Кроме того, «скифство» у этих авторов ограничено «скифством», то есть понималось в связи с конкретными носителями и обстоятельствами.