Тильд что-то рассказывал мальчику, но я не слышал, что именно он говорил, видимо посвящал в ремесло. Мальчик внимательно слушал и тер сонные глаза.
Меня не заметили, и я бесшумно ушел.
Путь в мясную лавку, теперь для меня закрыт. Как бы мистер Брюггет не уважал моего покойного отца, вряд ли он прогонит Томи ради меня. Я и сам этого не хотел. Семья Томи бедна, так же как и моя семья. Пусть лучше рубит мясо, нежели идет в трубочисты.
Как бы я не стремился миновать главную площадь, где огромной, черной, дьявольской конструкцией в небеса упирался эшафот, мне это не удалось. В это время суток площадь была пустынна, но кто-то на ней все же находился. Женщина – пожилая, уставшая и плачущая. Она в полном одиночестве сидела у подножья эшафота, и, опустив голову в свои ладони, тихо рыдала. Я знал эту женщину, ее звали миссис Элайза Титчер. Ее двенадцатилетний сын – Патрик, уже вторую неделю подряд гнил в петле у всех на виду.
Патрика казнили за воровство и вероятные связи с морскими разбойниками. Этого мальчишку я тоже знал. Костюм его всегда был чист, сандалии целы и без единой торчащей нитки, ногти аккуратно подстрижены. Не понимаю, что его вообще сподвигло встать на тропу пиратства. У Патрика были живы оба родителя, и бедствовать им не приходилось.
Миссис Титчер услышала шаги и подняла на меня свое залитое слезами, темное как у старухи лицо. Наши взгляды встретились, и меня пронзил ужас – миссис Титчер когда-то преподавала у нас географию, но теперь, она была сама на себя не похожа. Глаза ее источали кровь, оттого что слез в них практически не осталось, седые волосы прилипли к мокрым щекам, зубы женщины почернели и начали выпадать.
Она словно увидела во мне своего покойного сына, потому что женщина протяжно взвыла.
– Не делай этого, – сказала она. – Разве мало я выплакала слез, разве мало я не спала ночей? Погляди сколько вокруг смерти. Погляди, эта площадь полна мертвецов! Не ходи, иначе и ты окажешься среди них.
Я не смог произнести и слова, потому что очень сильно испугался. Да и что бы я сказал убитой горем женщине? Словами здесь уже не поможешь.
Молча прошел я мимо миссис Титчер, но покидая площадь, я продолжал чувствовать спиной ее взгляд. Это был взгляд человека, чья жизнь закончилась две недели назад, когда толпа требовала повесить мальчонку, что впоследствии и произошло.
С тяжелым сердцем, я миновал площадь.
У дома на углу, я остановился и, прислонившись к стене, стал думать. Там, позади меня осталась площадь и мертвец в петле. Возможно, миссис Титчер права, такова и моя участь.
Небо надо мной было темно-серым. Утренним. По дну сточных канав стелился густой, промозглый туман. Туман клубился и рассеивался. Все было как всегда. Но душа моя металась не находя покоя.
Сквозь пыльные окон дома напротив, на меня смотрел тощий пожилой мужчина с пышными, пожелтевшими от табака седыми усами. Я знал его, это был мистер Карвет. Он священник. Немало на своем веку он отпел здешних пиратов, чьи жизни оборвала петля. Да только каков в этом толк – эти люди пары, и прощения им не сыскать, ни этом свете, ни на том.
Я кивнул мистеру Корвету, он молча кивнул в ответ, и исчез во тьме своего заросшего сухими кустарниками дома.
– Если я принял решение, – сказал я самому себе, – то нужно смело идти к нему, и не останавливаться на полпути. Если в сердце мое закрадется сомнение – я пропал. Мне нужно идти!
