Ферма механических тел - страница 4

Пока размышляла над дальнейшими действиями, споро очистила место повреждения, высыпав в раковину с полдюжины мелких свинцовых снарядов. И озадаченно уставилась на сложнейшие атакующие сигилы на пулях. На такие убийственные игрушки индульгенцию имеют только экзорцисты. Но это слишком абсурдно для одного дня! Неужели Барти из-за своих кретинских, правильно Полли их называет, принципов попал на прицел не только тайной полиции и антиимпериалистов, но и Церкви?

Нервирующая безысходность ситуации, в которую я попала по вине единственного близкого человека, обострила садизм и перекрыла врачебный профессионализм. Барти же любит острые ощущения? Вот их и получит!

– Генрика, черт тебя дери! – Бартоломью заметил, что я готовлюсь приступать к работе без анестезии, и дернулся в кресле, как сломанная заводная игрушка. Обычно лихо закрученные усы капитана яростно растрепались, но меня это не проняло. – Я же сказал, что с меня причитается. Верни наркоз, садистка!

– Он входит в компенсацию, – саркастично отрубила я и приступила к сварке.

– Вся в меня, чертовка, – с отеческой гордостью просипел контрабандист, от боли впиваясь в подлокотники кресла.

Я фыркнула и сосредоточилась на работе. Так, надо заменить патрубки с касторкой, перепаять пневматическую подвеску, вправить железное колено, смазать шарниры и поставить заплатки на обшивке. Вообще-то, в данном случае проще поменять имплант на новый, но я не знаменитый Цадок Дедерик, я фермой механических тел не владею. Поэтому придется довольствоваться тем, что есть.

Спустя шесть часов я сняла с капитана фиксирующие ремни и, вытолкав его с нагретого места, обессиленно рухнула в кресло. Сдула со лба рыжую челку и прищурилась на проверяющего работоспособность конечности Барти.

– Компенсацию жду сегодня же, бравый вояка, – сонно буркнула я, сворачиваясь калачиком в кресле, провонявшем моторным маслом. – И сваливай уже.

– Раскомандовалась, – довольный моей работой, хмыкнул Буревестник. Заботливо укрыл меня какой-то ветошью, неловко потрепал по стриженной макушке и невнятно буркнул. – Будет сделано, сокровище.

Не уверена, не померещилась ли мне последняя фраза, ведь я уже проваливалась в сон. И, как мне показалось, сразу же проснулась, заслышав предупредительный стук в дверь. Я сонно глянула на часы, убедилась, что проспала аж до заката, и озадаченно уставилась на дверь. Все мои знакомые стучать не приучены, незнакомых приводит Шпилька, которая вовсе дверь распахивает с ноги, а Кудряшка Сью считает себя хозяином квартала Красных фонарей, поэтому во все здания входит, как к себе домой.

Я уже понадеялась, что поздний посетитель ошибся зданием, но стук повторился. Раздосадованная, я выбралась из кресла, с хрустом потянулась и открыла металлическую створку. Меня окутал одуряющий аромат орхидеи и амбры. В глаза бросились два изящных темно-фиолетовых цветка. Редчайшие черные орхидеи. Орхидеи. Как всегда.

Я перевела ошарашенный взгляд на нежданного гостя. Потрепанный пурпурный костюм-тройка в тонкую белую полоску на голое тело. Видавший виды невысокий цилиндр с надетыми на него за ненадобностью гогглами с дорогущим пировидиконом. Графитово-серая кожа, татуированная белыми веве6 для призыва духов и защиты от них, водопад белых волос до пояса и порочные серые глаза. Довершала образ хунгана костяная трость и белая маска-калавера в виде узорчатого человеческого черепа.