Читать онлайн Алекс Чер, Елена Лабрус - Феромон

1. 1. Эйвер

— Да плевать чем ты занят, Йорн! Вытаскивай свою голову из задницы и срочно ищи компромат на этого Дайсона. Даже если его собака нагадила на соседский газон, узнай и вручи иск сегодня. Так что времени плакаться нет. Давай! — телефон возвращается в карман, я откидываюсь на мягкую кушетку, вздыхаю. — Простите, Лили. На чём мы остановились?

— На том, что вы пытались расслабиться, а также изложить свои переживания, — звучит за спиной невозмутимый голос. — Продолжим? Или потратите весь час на звонки, мистер Хант?

— Вы правы, для телефонных разговоров во время сеанса я мог найти психотерапевта подешевле. Но, как обычно, выбрал лучшего.

— Приступим, — с улыбкой принимает она не особо завуалированный комплимент. — Закройте глаза. Представьте себя на берегу океана. Расслабьте спину, подставьте лицо тёплым солнечным лучам, ощутите в руке холод стакана с коктейлем, услышьте шум прибоя…

Удобная кушетка и впрямь похожа на пляжный шезлонг. Плавный изгиб, высокое подголовье, эргономичный дизайн — всё, чтобы почувствовать себя уютно и безопасно.

Мягкий голос блондиночки с учёной степенью баюкает, пытаясь настроить на нужный лад, только, к сожалению, фальшивит. Плевать ей. Зря потею на дорогом кожаном матрасе. Ничем мне доктор психологии Лили Гринн не поможет, хотя, судя по рекомендациям, должна быть хороша.

— Расслабьтесь. Взгляните на свои переживания со стороны. Что вас беспокоит, мистер Хант?

— Ваш вид в пляжном полотенце. Капли воды стекают с ваших мокрых волос по спине. Песок липнет к босым ногам. Кстати, не пью коктейли. Односолодовый виски — вот напиток для настоящих мужчин. Берег океана. Багровый закат. Влажный бриз. Тяжёлый толстостенный хайболл в руке. И красивая женщина рядом. Вам определённо идёт шампанское, — я слегка приподнимаю голову. — Я не сильно погрузился в нарисованную картину?

— Нет, но давайте говорить о ваших проблемах. Ведь вы за этим пришли?

— Я пришёл решить эти проблемы, а не говорить о них. — Остохренела её болтовня. — И на самом деле у меня нет никаких проблем.

— Разве? — скрипит она креслом. — Если я правильно запомнила, вы сказали, что устали от своей неконтролируемой сексуальности. Что ко времени окончания полового созревания, годам к двадцати, уже почувствовали свою власть над прекрасным полом. А в ваши тридцать боитесь заводить отношения, потому что сомневаетесь в их искренности. Так?

У-у-у! Да она откровенно издевается. Считает меня самовлюблённым идиотом. А мои сложности — надуманными. Жаль, я полагал, дамочка крута. Но заносчивый психиатр с завышенной самооценкой — настоящая катастрофа. Что ж, пусть тогда ощутит на себе то, над чем так неосторожно глумится.

— А ещё я сказал, что серийный бабник, а вы всё равно легкомысленно согласились меня принять, — опускаю ноги на пол.

— Люблю хорошие шутки, мистер Хант, — она крутит в пальцах ручку, вскинув подбородок. Не просто смотрит — держит зрительный контакт. Видимо, именно так учили делать в её престижном университете. — Только вам действительно нужна помощь, хоть и не пойму пока с чем.

Решила полечить мою гордыню? Поправить съехавшую на уши корону? Ну-ну.

— Тогда я объясню, — встаю, засовывая руки в карманы. Проклятая кушетка словно делает вздох за спиной: медленно набирает в кожаную грудь воздух, избавляясь от моего тела. Психиатр тоже делает короткий вздох, желая возразить или согласиться, или хрен знает, что там она собиралась сказать — всё равно не даю ей этой возможности. — Вы знаете, что такое феромоны?

— Конечно. Вероятно, несколько поверхностно, но общее представление имею, — склоняет она скептически голову.

— Я поясню. Это вещества, вызывающие сексуальное возбуждение. Представьте, что вы не голодны, но вдруг, проходя мимо ресторана, чувствуете запах жареного мяса.

— Я вегетарианка, — склоняет она голову в другую сторону, следя за моими перемещениями. Снисходительно улыбается.

— Хорошо, — пожимаю плечами. — Пусть будет запах варёной брокколи. Он вас больше возбуждает?

— Допустим.

— Чувствуете, как рот наполняется слюной? Желудок сжимается спазмом предвкушения? А ноги сами направляются туда, откуда доносится восхитительный аромат?

— По-настоящему захотелось запечённой на гриле капусты, хоть я не голодна.

— Отлично! А теперь представьте, что вы всё это ощущаете, но запаха на самом деле нет.

— И растерянный владелец ресторана крутит пальцем у виска?

— Именно так, — я останавливаюсь напротив стола. А может, она всё же не безнадёжна? — И я не брокколи, а кусок жареного мяса, но у вас начинается неожиданное слюноотделение.

— Это исключено, мистер Хант, — усмехается она, отклоняясь к спинке стула.

— Непрофессионально? — забираю дорогую ручку из тонких пальцев, не сводя с неё глаз. — Или вы замужем?

— Мистер Хант, вы пришли говорить не обо мне.

— Да, но я как раз о себе. О том, что у меня есть принципы, — задумчиво почёсываю голову тяжёлой золочёной ручкой. — Я не сплю с замужними женщинами.

— Хотите поговорить об этом? — опирается она локтями в стол, подаваясь вперёд. Голова закидывается выше. Как опытный мозгоправ, она пытается одержать верх в молчаливой схватке, но её грудь взволнованно приподнимается из выреза, и мой бесстыжий взгляд устремляется туда.

— Нет, потому что правда в том, — якобы кладу на стол ручку, но склоняясь к её уху, скольжу щекой по щеке. Ловлю ровное дыхание… но недолго. Она вдыхает всего лишь хороший парфюм, но чувствует не запах. Раз. Два. Три… Короткий резкий вздох. Совсем слабенькая. — Правда в том, что вы соврёте.

— Мистер Хант, — она сглатывает. Отстраняюсь. О, эта вздымающаяся грудь! Эти расширенные зрачки! Как знакомо. Как скучно. — Я… не замужем.

— Насколько я понимаю, — озабоченно изучаю часы на своём запястье, — моё время закончилось. Вас ждут другие клиенты. Но если решите назначить встречу за пределами этого кабинета, кто знает, возможно, я не буду против.

Но надо бы не намекать на встречу, которая не состоится, а сразу показательно разложить докторшу прямо на столе. Или на скрипучей кушетке. Сейчас, когда она не понимает, что с ней происходит, но хочет меня так, что нетерпеливо ёрзает на стуле. Когда соврала, хоть я знаю, что она третий год замужем. Когда готова наплевать на запрет отношений с клиентом. Но это так просто, что тупо лень.

Лень рушить самоуверенной дамочке карьеру. Лень доказывать, что, когда я говорил «безграничная власть над женщиной», именно это имел в виду. Не хочу отправлять в преисподнюю три счастливых года её брака ради случайного перепиха. Разбираться с мужем, которому она обязательно сознается, когда придёт в себя. Не буду оставлять её с липким, мучительным чувством вины, что накроет, когда пройдёт феромоновое похмелье.

Я решительно делаю шаг к двери.

— Мистер Хант! — подскакивает она.

— Эйвер, — оборачиваюсь, когда она догоняет. — Зовите меня Эйвер, Лили.

Вот чёрт! Тонкие руки обхватывают шею. А блондиночка настойчивая. Льнёт, словно к стеклу мокрый лист. Такая нежная, хрупкая, дрожащая. Соблазнительная, чего уж. Только совсем без иммунитета.

— Эйвер, я освобожу следующий час для вас.

— Простите, Лили, — уже только тем, что прижимаю её к себе, совершаю преступление — она сильнее пропитывается проклятым тяжёлым феромоном, которому не в состоянии сопротивляться. — Мне не нужна ещё одна женщина. Мне нужен психолог. И я надеялся, что наконец его нашёл.

— Вы не назвали проблему, с которой пришли, — безвольно откидывает она голову, обнажая тонкую шею.

— Назвал.

Твою же мать! В конце концов, я мужик и тоже на неё реагирую. Если поцелую, пути назад не будет. Но я этого не сделаю. Могу себя контролировать. А ещё, как уже сказал: у меня принципы.

— Назвал, — заглядываю в глаза, затуманенные чувственной поволокой. — Вы невнимательно слушали. Моя проблема — уникальный феромон. Он вырабатывается кожей, выделяется потовыми железами, концентрируется в слюне. Как думаете, сколько женщин устояло против его убедительной биохимической сути?

— Ни одной? — стонет Лили Гринн, прижимаясь к моему бедру.

Проклятье! Да у неё просто крышу рвёт. Так и знал, что зря потел на той кушетке.

— Лили, — мягко отстраняюсь, выставляя руки вперёд. — Вы очень привлекательная девушка. Но я, правда, придерживаюсь определённых правил. И сейчас уйду. Действительно надо идти. А вы примете горячий душ и забудете всё, что сейчас испытываете. А ещё будете благодарны, что я не воспользовался вашей слабостью.

— Эйвер, пожалуйста! — в последней надежде хватается она за ремень брюк, не осознавая, что делает этим себе же хуже.

— Лили, — произношу строго. Прижимаю её руки вдоль тела, отхожу. — Воспользуйтесь моим советом. И протрите влажной салфеткой ручку — тогда не захочется позвонить. Спасибо, что выслушали, — открываю дверь. Она так и стоит руки по швам. И ужас застыл в глазах, словно я её не просто покидаю, а отправляюсь в гигантскую мясорубку, приёмный лоток которой как раз за дверью. — Не забудьте о тайне исповеди.

— Я не священник. — Нас разделяет пара шагов, но, кажется, доктору уже легче. Она изображает даже слабое подобие улыбки.

— Вы больше, чем священник. Вы целитель душ. Но, пожалуй, я найду себе мозгоправа мужского пола, — широко улыбаюсь напоследок, зная, что сюда не вернусь.

— Неужели не устояла ни одна? — наваждение мной явно спадает: к ней возвращается способность думать. — Против этого вашего… феромона?

— Ни одна, — уверенно качаю головой. С мягким щелчком закрывается дверь.

И сейчас мне определённо всё равно: существует ли она вообще, та, на которую феромон не действует. Сейчас мне просто нужно делать свою работу. Надо идти. Встречу с клиентом никто не отменял. И новый секретарь сам себя не наймёт.

Дорогие мои!

Если вам нравится книга, пожалуйста, поддержите, нажав на кнопочку «Мне нравится». Ваш горячий живой отклик, лайки и комментарии – это всегда вдохновение и повышенная работоспособность.

Воспользуйтесь уникальным шансом сделать автора немного счастливее.

А чтобы быть в курсе новинок и новостей, вверху справа на странице автора есть волшебная кнопочка "Отслеживать". 

Спасибо большое!   

2. 2. Анна

Кто бы сомневался, что этот сноб Эйвер Хант разместит свою юридическую компанию на шестидесятом, верхнем этаже здания.

Лифт медленно ползёт к небесам, и две девушки рядом беззастенчиво обсуждают возможного босса.

— Говорят, Всемогущий Эйв теперь нанимает только парней. После судебного иска, когда секретарша обвинила его в домогательстве, — громким шёпотом делится одна. — Но, думаю, попытаться стоит.

Она расправляет плечи, как перед выходом на сцену, явно собираясь бороться за место.

— Неужели он настолько неотразим? — скептически хмыкает другая, откидывая блестящие тёмные волосы за спину.

— Да ничего особенного. Точно не красавчик. Такой брутальный, уверенный в себе, жёсткий мужик. Хотя что-то в нём определённо есть.

Едва сдерживаюсь, чтобы презрительно не фыркнуть. Что-то! Козёл он, вот что в нём есть. Рога, копыта и хвост. Могучее, как рога, упрямство. Безжалостная, как копыта, хватка. И хорошо подвешенный, вертлявый, как хвост, язык. Хотя мне в нём всегда нравились три другие вещи: его задница, его походка и его скулы.

Ну, с задницей и так понятно. Она и без лишних пояснений хороша.

А вот скулы — целое эстетическое переживание. Шедевр челюстно-лицевой архитектуры. Резко очерченные, мужественные, впалые, когда он спокоен. И напряжённые, волевые, рельефные, когда стискивает зубы. Против их скульптурного совершенства я была бессильна уже тогда, двенадцать лет назад. Сейчас же они покрыты тёмной щетиной, что делает выражение его лица ещё упрямее, а взгляд исподлобья — ещё тяжелее.