Павел смотрел на этого здорового бородатого увальня и вспоминал, как три года тому назад Леха поскребся в окно его «газели» на стоянке перед домом, когда он приехал после тяжелого трудового дня и собирался опрокинуть чекушку. Любил он подниматься домой уже в настроении. Вернее, без него там нечего было делать. Каждый раз, припарковавшись, откупоривал заранее купленные ноль двадцать пять, выпивал в два приема и полчаса-час сидел, слушая радио и ни о чем не думая. Общая с супермаркетом парковка, естественно, была давно освоена попрошайками всех мастей, поэтому на очередной стук в боковое стекло Павел, уже собравшийся каркнуть свое дежурное «Иди работай!», даже не обернулся. Чекушка со свернутой крышкой стояла на сидении, оставалось только оторвать приклеенную к детской коробочке с соком трубочку и воткнуть ее внутрь. Наконец скипетр и держава были на своих местах, он выдохнул, ополовинил стекляшку, морщась, соснул полосатую трубочку. Краем глаза заметил движение слева.
Вполне себе опрятного вида, в неброской, но аккуратной одежде по сезону: пидорка, не самая дешевая куртка, да и джинсы – не колхоз, начищенные по-солдатски, не дорогие, но надежные берцы. С плеча свисала объемная спортивная сумка. Мужик деликатно отвернулся и, покрутив головой, собирался уходить. Павел покрутил ручку стеклоподъемника.
– Денег не дам, но, если совсем плохо, сто грамм налью.
– Спасибо, – повернулся, улыбаясь, тот. – Но у меня проблема другого рода.
Павел поскучнел. Артист. Дальше пойдет многоступенчатый развод с такими душераздирающими и реалистичными подробностями, что к концу еще и должен будешь.
– Вы не могли бы послать смс на номер, который я вам дам? Вот текст, – протянул он сложенный вдвое стикер.
«Мама, это Алеша, все в порядке, я вне связи, попросил друга. Буду в городе – наберу, привет Надюшке».
– Я вам буду очень благодарен, это важно для меня.
Павел еще раз перечитал, просчитывая варианты подвохов, и понял, что ничего не понял. Подняв голову, посмотрел в спину удаляющегося неспешным шагом в сторону остановки мужика. «Если это разводняк, то такому артисту и заплатить не жалко», – дернул он ручку двери.
– Эй!
Мужик обернулся, махнул рукой и продолжил путь.
– Да подожди ты! – Павел догнал, схватил за лямку баула. – Стой. Давай так. Держи, – протянул сиреневую купюру. – Вон там, – ткнул он на вход в магазин, – терминалы. Иди положи на телефон. Я в машине буду, – зачем-то добавил он. «Артист» спокойно смотрел на него, будто знал, что все должно было произойти именно так. «Развел как лоха», – заерзал Павел. Мужичок молча взял деньги, повернулся и пошел в сторону входа.
– Вот чек, спасибо большое, я обязательно верну, – «артист» протянул руку и теперь уже сам представился: – Алексей.
Павел руку пожал, назвался в ответ и еще раз удивился тому, что сейчас произошло. Он уже давно никому не верил, не доверял и не доверялся. А тут какой-то недобомж через сопливую эсэмэску не напрягаясь срубил с него пятихатку и теперь сидит в его машине и улыбается.
– Тоже домой не тянет? – кивнул тот на чекушку.
На следующий день Павел на работу не поехал, благо работал на себя. Алексей был обычным, простым работягой со стандартной для таких историей. Устав в своем Кургане слушать упреки жены за пустой холодильник, подписался по объявлению на вахту, отпахал два месяца, получил на руки меньше, чем дома зарабатывал за один. Договор – филькину писанину – подмахивал, как водится, не глядя – в общем, даже домой уехать не на что. Да и ехать не собирался. Не с чем. И уже, наверное, и не к кому. Бабы неудачников смывают. И быстро заменяют. Мама поймет. А дочка еще маленькая – «На ноги встану, в обиде не будет».
