— Я хочу поехать с вами, — порываюсь присутствовать везде, где только можно, с Мироном, а затем себя останавливаю.
Увы, тогда быстрее оформить усыновление не получится, и тем самым я подведу в первую очередь Зайчика и Макса.
— Как хотите, — безразлично бросает Вероника Николаевна.
— Нет, не смогу, — тут же проговариваю и выдыхаю. — Сегодня весь день загружен, — зачем-то оправдываюсь и поясняю женщине.
Меня одолевают какие-то собственнические чувства. Мне хочется запереться с Мироном и никого не пускать, но… я борюсь с подобными эмоциями.
— Конечно, — кривит няня губы в наигранной улыбке, намекая на то, что я и сама рада всем этим неотложным делам.
Я делаю вид, что не замечаю этой шпильки в свой адрес, а быстро варю себе кофе, выбираю из заготовленных контейнеров с едой что-то посъестнее и быстро выметаюсь из квартиры Ржевского.
Кстати, Макс, как оказалось, уехал еще в семь утра, поэтому неудивительно, что он вынужден был нанять Зайчику няню.
В поликлинике я провожу больше трех часов. Сначала в одном окошке мне нужно отстоять, чтобы получить карту, в другом, чтобы получить направление на прием, и даже если ты заранее записалась, то можно сильно не обольщаться — живую очередь никто не отменял.
С горем пополам закрыв больничный, я еду в свой офис. Поднимаюсь по ступенькам в здание вся в напряжении, потому что совершенно не хочется смотреть на рожу гада Матецкого, из-за которого у меня фингал под глазом.
И пусть синяк уже гораздо бледнее, и тональник умело скрывает все дефекты от полученного удара, я чувствую, что недолюбливаю этого мужчину всей душой и даже, возможно, ненавижу. Хотя… я, наверное, немного преувеличиваю степень своей ненависти к этому извращенцу-мажору, не заслуживающему даже моего мысленного внимания.
Но офис встречает меня переменами, причем внезапными, и это не касается интерьера или чего-то наподобие. Наши сотрудницы при полном параде. И даже уборщица — Натка Каткова, студентка на подработке, трет полы современной шваброй, но меня поражает не это… Девушка вместо привычных замызганных штанов и растянутой футболки делает уборку в платье, новом, разве только ценника не видно.
— Что происходит? — шепотом обращаюсь к девушке из отдела продаж, которая успешно докрашивает глаз тушью.
— Привет, вот готовимся.
— К чему? — пораженно выдыхаю и вновь осматриваюсь.
По аромату, исходящему из каждого отдела, офис сейчас напоминает парфюмерный масс-маркет.
— К новому руководству!
— То есть как? — от неожиданности я плюхаюсь на первый попавшийся стул.
С одной стороны, я испытываю радость, что Матецких я больше не увижу, с другой стороны, совершенно непонятно, кто мне теперь подпишет заявление на оплачиваемый отпуск.
При всех деньгах, что я получу по соглашению от Ржевского, терять стабильный доход не очень хочется. Кто его знает, как может жизнь повернуться, а тут хоть что-то на хлеб и молоко…
— Вот так! Говорят, генеральный холостой и при деньгах… — восхищенно закатывает глаза девушка.
— Здорово, — проговариваю и понимаю, что этот кастинг на лучшую невесту от нашей фирмы я точно не выдержу и лучше сегодня не показываться новому начальству, потому что меня внесут в число тех охотниц, что засели в засаде и ждут, когда жертва соизволит появиться.
И только я успеваю это осмыслить, как входные двери нашего офиса распахиваются и в зал просачивается целая делегация под защитой охраны.
