— Девушки,
добрый день! Макет просто десять из десяти, и я уже готов расцеловать
божественные ручки, сотворившие этот шедевр.
Господи, ну
что за сахар… От приторного тона мой инсулин, кажись, пробил верхний порог.
Петрова А.А. тоже выглядит пересахаренной, к тому же, так закатывает глаза, что
еще левее скосит и пиши пропало – привет, косоглазие.
Правда ее растерянность
длится гораздо короче, чем моя, и уже через секунду она выплевывает едкое:
— Лебедева Вероника
Константиновна собственной персоной, — скалясь, Аня делает мужчине приглашающий
жест, и я разворачиваюсь к Шугар Дедди, как говорится, всей своей самобытной
рабочей стороной. — Не стесняйся, Илюш. Скорее целуй ручки.
«А то, что
ты стоишь, как лох последний», — вертится на языке, но я же профессионал. Высшее
образование, как-никак.
Тем более
что на сахарного ловеласа и так страшно смотреть. Красивый мужик, а краснеет и
глаза выпучивает как будто яйки прищемил.
— Илья…
— Антонович,
— благодушно подсказывает мне Аня.
— Илья
Антонович, вы не волнуйтесь. Я руки кремом мажу, и не абы каким, а с витамином
Д. Ежедневно.
Наверное,
зря я так с ним. Директор не мой Стасян… За такое панибратское отношение по
головке не погладит. Но что уж, в зад не повернуть. Пусть привыкает к моей
няшной персоне.
Между Ильей
и Анной явно происходит что-то иное кроме открытой конфронтации. Обычно за
такими пикировками скрывается такой коктейльчик взрывной смеси, что, когда их
накроет, рядом лучше не стоять.
— Простите,
опоздал, — со стороны двери доносится приятный баритон, разбавляя нашу фриковую
тусовку.
В ответ на
мою «доброжелательную» улыбку вчерашний Павлин Снобович хмурится и совершенно
другим тоном цедит:
— И ради этого
я летел за сто?
— Рублей? —
не сдерживаюсь.
— Ань, а
никого получше на ярмарке отбросов не нашлось? — цедит в ответ мерзкий мудофель
и, нагло игнорируя мое присутствие, брезгливо берет наброски.
К чему эта
показуха? Ведь раз все мы здесь, то макет он видел и одобрил. Значит мой
внешний вид не подошел к чьей-то царской жопе.
Широко
улыбаюсь. Ну нравится мне бесить людей. А этого так вообще целый день бы
препарировала.
— Дём, ты
можешь как-то повежливее, — у Ильи оказывается побольше мозгов. Вот не зря
говорят, что сладкое это серотонин, а серотонин – это услада для серого
вещества.
— Да! Вы
простите, не знаю вашего имени и отчества, но уверяю, что вашей компании пойдет
на пользу наше сотрудничество. Илья Антонович, например, вам не купит нужную
мазь. А я, с первого гонорара – куплю самую лучшую! А с премии еще и
антигеморроидальные свечки.
Шах и мат,
Дёма.
На Анну и
Илью я не смотрю, и так весь кабинет оглушает их истеричный хохот. Я бы, и сама
присоединилась, но больно выражение у второго директора выразительное. Может
это мое разыгравшееся воображение шалит, но я четко выделяю злость, шок и
восхищение. Правда тут еще открытое обещание скорейшей расправы, и вот оно
доминирует над остальными эмоциями.
Но что нам
двадцатиоднолетним малолеткам бояться каких-то снобов. Он пока меня догонит уже
одышкой замучается.
Вру,
конечно… Выглядит мужик круто. Не знаю сколько ему, но лет на десять точно
старше меня, а может и на все двадцать. В общем, на любителя винтаж.
— Демид
Дмитриевич, во-первых, среди анкет – она лучшая. Ну и, во-вторых, дизайн же вам
понравился. Не делайте мне мозг, — успокоившись, резюмировала Аня.
