– Не. Только серые, – рыкнул Умник.
– Хорошо. Фома, Арману скажи, пусть перекличку сделает среди наших баранов, и иди.
Боец направился выполнять указания, а мутант остался ждать его на окраине. Как бы хорошо люди не относились к Умнику, но его хождение по лагерю всегда воспринималось крайне негативно. Люди бледнели, зеленели, оседали на подкосившихся ногах, дрожали всем телом и даже падали в обморок, но всё это молча, без визга и криков, что уже, безусловно, радовало. Не все так реагировали, но многие. Другие же, которые Умника не боялись, откачивали трусливых и сильно ругали несчастного мутанта.
Серыми оказались горе пастух и две пары туристов, устроивших пикник недалеко от луга, на берегу реки, уходящей дальше на запад.
Оглядев из укрытия лагерь пока ничего не заподозривших туристов, Фома тяжело вздохнул.
– Дождаться обращения, для души успокоения... или сейчас начать? – думал Фома, наблюдая, как парень в ярких жёлтых кедах и пятнистых спортивках жаловался девушке с зелёными косичками на головную боль и дурное самочувствие, греша на некачественную дурь и палёную водку.
Вскоре из второй туристической палатки показалась взъерошенная голова в дредах, прикреплённая к телу неопределённого пола. За ним выползло нечто, похожее на экваториального попугая.
– Что это ещё за чучелы? – усмехнулся удивлённый Фома. – Кислотники какие-то... – подумал он, разглядывая своих будущих жертв. – Жуткие зомбаки получатся... Ладно, приступим.
Уложив удобнее снайперскую винтовку, взял в прицел девушку с зелёными косичками. Следом уложил парня с дредами. Только после второго трупа радужно выкрашенное чудо заверещало писклявым женским голосом, а парень в ярких кедах попятился, тыча пальцем и таращась на завалившихся друзей, из-под голов которых явно растекалась кровавая лужица. Отработав и его, Фома перевёл ствол на визжащую девчонку и упокоил её навечно. Наступила тишина, лес замер. Осмотревшись, Фома бесшумно пошёл в сторону луга, убирать четвёртого, будущего пустыша.
– Всё, батька, серых упокоил, бурёнок привязал, чтобы не разбрелись, хабар собрал и сдал Арману, пусть разгребает, что куда, а я управился, – боец отчитывался о выполнении задания.
– Хорошо, как раз будут на прокорм этим оглоедам. Умник где?
– Не знаю. Съел полторы коровы, сказал, что погулять пойдёт, и смылся.
– Как явится, пусть подойдёт, разговор к нему есть. А ты, поешь пойди, там Руслана такое рагу мясное приготовила, пальчики оближешь.
– Ага, по запаху уже понял. Умник им полтуши занёс, так что ужин у нас из свежатинки будет.
– Давно нормального мясца не ели, угу. Ну, иди, иди, а то остыло уже, поди, всё.
Кухню и столовую приспособили под навесом, на открытом воздухе. Благо, погоды позволяли. За всё время вынужденного проживания в лесной глуши серьёзного дождя пока что не было. Женщины и мужчины трудились по сменам на заготовке дров, добыче воды, приготовлении пищи и на других мелких, рутинных, но необходимых работах. Нахлебники в лагере перевелись очень быстро, стоило только выгнать одного и то ненадолго. Вернулся к ночи и, обливаясь слезами и соплями, умолял взять его назад. Взяли. Теперь бегает по лагерю, как наскипидаренный, ещё и других подгоняет.
– М-м, вкуснотища-то какая! – Фома подтянул к себе до краёв наполненную тарелку и втянул парящий над ней аромат, прикрыв при этом глаза от блаженства.
– Кушай, кушай, я ещё подложу, – девушка хлопотала, накрывая на стол.
