Философия леса - страница 25

– Так вот для чего истинные джентльмены всегда носят с собой носовой платок – улыбнулась Мьюз.

Вместо ответа он обхватил руками её лицо и посмотрел в глаза долгим внимательным взглядом, который она в свою очередь растопила в бархате своего.

И здесь, стоя друг перед другом на коленях, они сплелись в поцелуе перемирия. Белые пустые макси валялись на полу поблизости.

В той ночи было столько правды. Мы были оголенные светодиоды в волнах любви. Он такой отчаянный в своем желании видеть меня. Влажный и прекрасный.

Его губы и руки.

Стоны, которые он пропевал лишь для меня, потому что знал, как сильно меня это заводит.

Не верю, что подобное можно испытать с кем-то еще.

Я боюсь, своей влюбленности, своей окрыленности им.

Это делает меня размазанной от точки я до точки он.

Это был один из тех вечеров, которые Лизи не любила больше всего.

В деревне, в которой жила ее мама из-за шквалистого ветра отключили свет.

Матери не было дома, она ушла на прогулку.

“Прогулки при лунном свете укрепляют намерение жить” – сказала она на прощание, подмигнув.

На заднем дворе стоял отличный генератор энергии, которого хватило бы, чтобы осветить дом и приготовить теплый ужин. Но Лизи противилась этой идее.

Звук работающего генератора очень сильно нервировал край ее сознания – не так, конечно, как звук капающего крана и орущего человека, но и его было достаточно, чтобы она чувствовала себя неуютно.

Вместо этого Лизи зажгла во всем доме свечи.

Кофейную в спальне, две на тумбочку, одну у изголовья, караван свечек-таблеток вдоль окна.

Она ходила по дому, наслаждаясь процессом, ставя свечи туда, где ей казалось было особенно пугающая темнота. Свет, пролитый на неважно что, будь то темный угол комнаты или души, всегда заставлял её чувствовать себя лучше.

Исполнив церемонию огненной жрицы, она рухнула на скрипящую кровать, устланную персиковыми покрывалом почитать книгу.

В этот раз с ней был томик Фромма – «Искусство любить».

Множество загнутых уголков страниц были знаком того, что книга была действительно хороша.

И хотя Лизи продолжала ее чтение, к середине книги она задумалась о том, что возможно важность любви в принципе уж слишком все идеализируют. Каждый однажды испытывал подобный скептицизм, масштаб которого обычно пропорционален чувству одиночества и покинутости.

Сейчас же Лизи пыталась понять, если в ней хоть капля любви. Фромм писал, что если ты любишь, то любишь все вокруг. Если ты любишь лишь одного человека, а другого нет – это не может быть настоящая любовь. Потому что настоящая любовь заставляет нас любить всех и вся.

Так значит, если я ревновала, это была не любовь? Так если я принимала оборонительную позицию в ожидании момента, когда он уйдет, это не любовь? Любила ли я когда-нибудь? Или Фромм просто балбес?

Ей было приятно верить в существование небольшого проведения в нашем мире. Тогда все вокруг становилось чуть более романтичным.

Её мозг насмехался над верой, но сердце продолжало искать знаки в картах таро и сверкой с небосклоном, чтобы понять, что ее ждет сегодня. Но все же, как дочка своих рациональных родителей, она заземляла себя мыслями о том, что даже в такие моменты проведения она может объяснить все логикой – ее подсознание выхватывает из образов нужные детали, чтобы ей казалось, что так оно и есть. А остальные, которые не имеют связи с настоящим, ее разум игнорирует.