Философское Масло - страница 6

За всем этим Матан наблюдал из придорожной канавы, и никакого интереса вылезать из неё и совершать какие-либо действия не ощущал. «Тырзи-пырзи» монотонно и навязчиво шевелилось у него в голове, их напевала ему теплая ночь, которая поворачивала и крутила его голову, и всё тело поднялось вверх, к звёздам, и там медленно и как-то тягомотно вращалось. Потом гармония стала разрушаться, ощущался дискомфорт, его мотало и дёргало. И било по щекам. Мат разлепил глаза и увидел склонившегося над ним Трепиля.

– Давай, давай, поднимайся, пошли!

– Что это было?

– Ничего не было. Ты ничего не видел, и никому не рассказывай. Вставай, Матанай, мотаем отсюда быстрее!

– Дядя Трепиль! Ты их околдовал, что ли?

– Ну да. Я же всё-таки колдун… Я что, тебе не говорил, что ли?

– Не-ет… Так чего же ты менестрельствуешь? Колдовал бы, сидел себе в башне.

– В башне… чтоб в башне засесть и большим колдуном стать, не одну сотню лавей надо сперва затратить. На команду поддержки, слухораспускателей, агентов, … ещё рассказчиков, пранадоноров, взятки, заинтересованность, охрану, разведку и т.д. А по мелочи, с купцами и крестьянами, много не заработать: то нельзя, другое нельзя… Вот что сейчас я сделал – в просторечии «затормозка» – у нас в Ойломоне карается, и очень жестоко. Как злонамеренное колдовство. Приворотить тоже нельзя, тоже оно… Можно сказать, только лечить и можно. А крестьянин по мелочи лечиться не любит, экономит. А не по мелочи – уже вряд ли получится, только авторитет терять. На менестрельстве чаще заработать получается. Да мне ещё больно нравится петь, играть, выступать… Есть в этом особое удовольствие.

– А колдовать не нравится?

– Тоже нравится. Мне и то и то нравится… И ещё женщины нравятся, вино, покушать вкусно… А также солнышко, травка, с умными людьми поговорить! Я вообще многогранная личность!

За этими разговорами друзья углубились в лес и по большой дуге обошли деревеньку.

– Дядя Трепиль, а ведь это же мама нашего разбойника была?

– Конечно! Я сперва не сообразил: не думал, что есть такие дураки, чтобы прямо, можно сказать, за порогом прохожих грабить. А вот, оказывается, есть!

– Хорошо… А то я у неё картошку прихватил. Они же всё равно сами воры?

– Молодец, Матанка! Очень кстати, нынче нам в лесу ночевать придётся.

Из осторожности отошли далеко за деревню, и глубоко в лесу зарылись в непролазные кусты. Там и устроились. Умаявшийся Матан сразу заснул как убитый, а к Трепилю пришло вдохновение. Под утро родилась новая песня:

По миру отчаянный парень ходил,

Весёлым он был менестрелем.

Баллады слагал и красоток любил.

Играл на своей лабаэле.

Припев: О тырси кумырзи халли ахой

Пой, лабаэла, пой!

И в зной, и в грозу, и студёной порой

Унынию не предавался.

Он грелся вином и питался водой,

Дырявым плащом укрывался.

О тырси кумырзи ип марелай

Играй, лабаэла, играй!

Но как-то однажды весенней порой,

Когда мир так свеж и прекрасен,

Пред ним появился разбойник лесной

И облик его был ужасен!

Как бочка башка, как арбуз кулаки,

И тело как у элефанта,

Ужасную пасть распирают клыки.

Ничто не спасёт музыканта!

О тырси кумырзи халли ахой

Что делать нам с этой бедой!

И заорал тот ужасный злодей:

Коль хочешь остаться ты целым –

Отдай всё что есть в котомке твоей,

Отдай мне твою лабаэлу!

Камения, злато и деньги, коль хошь,

Себе забирай, не жалею.

Но лишь лабаэлу мою ты не трожь!

Я жить без неё не умею.

Печалясь и радуясь с ней я прошёл