Философское постижение идеи нации - страница 16

В то же время означенная противоположность обоих целевых моментов есть в большей степени аналитическая игра ума, который с целью познания расчленяет целое на его органические составные части, не имеющие жизни сами по себе. В реальности сущее несет в себе оба эти момента цели в их неразрывном двуединстве, как две стороны одной медали. Так, например, ребенок, рожденный и воспитанный в семье, представляет собой с этой точки зрения не только средство для продолжения рода, но и самостоятельную, ни с чем не сравнимую ценность для самого себя и своих родителей. Его существование составляет, зачастую, такие же и даже более значительные моменты цели и смысла жизни родителей «для себя», как те, которые, казалось бы, направлены на рафинированную реализацию этой цели.

Представляется, что подобный подход устраняет кажущуюся противоположность цели и средств в лоне их высшего единства. А это значит, что не надо искать цель (смысл и ценность) индивидуального бытия вне его. При всей своей условной двойственности она всегда во всей целостности заключена в самом этом бытии, имманентна ему и только через него, через его неповторимое индивидуальное качествование, получает свою жизнь Абсолют великого и всеобъемлющего мироздания.

Во всей этой логической цепочке рассуждений надо, по-видимому, допустить только одну существенную поправку. Суть ее в том, что если все дочеловеческие формы существования слепо стремятся к реализации своей полноты бытия, поскольку ее границы, в своих основных чертах, изначально и принудительно предопределены природой каждого существования и, следовательно, здесь имеет место полное тождество бытия, его цели, ценности и смысла, то цель (смысл и ценность) человеческой жизни не есть просто сама жизнь. В последнем случае мы согласились бы признать таковой и самое заурядное прозябание или любое даже самое безнравственное бытие человека. А тогда напрасны все человеческие мучения и страдания, связанные с нравственным поиском и подвигом бесчисленных подвижников истины, красоты, блага, борцов за правду, счастье и справедливость. И вообще вся человеческая жизнь превращается в некую «дурную бесконечность».

Что тут сказать?! Человек, конечно, как и все сущее, безусловно, подвержен действию общих основ мироздания. Однако, на мой взгляд, основное качественное отличие человеческой природы и состоит в том, что достижение максимальной полноты его бытия немыслимо без личностного уровня развития, как высшего качествования человека, потенция которого изначально заложена в каждом человеческом существе. (Интересно, как это емко и точно выражено в основных догматах христианства, говорящих о том, что Бог сотворил все живое «по роду их», а человека «по образу и подобию своему»). Так как именно личностное развитие и есть наиболее полное развертывание потенциальной природы человека, наполнение его бытия высшим смыслом и придание человеку высшего ценностного значения, а все прочее в человеческом существовании – моменты, ведущие к этой цели или, напротив, уводящие от нее.

Подчеркивая, таким образом, безусловную значимость каждого отдельного человеческого существования, я, в то же время, отнюдь не желаю преуменьшить или унизить значимость всех иных форм бытия. Последнее, как мне думается, полнее всего находит свое выражение в исключительном стремлении к утверждению и обоснованию личного бессмертия человека, тогда как всему иному в этом отказывается. Подобный подход представляется своеобразной абсолютизацией лишь одной, временной, преходящей, как и все иное сущее, человеческой формы бытия. Он связан с глубоко укорененным в нашем подсознании в виде инстинкта самосохранения страхом смерти, утратой нашей нынешней самости и возможностью выпадения из вечного потока жизни или переходом на так называемые «низшие» ступени бытия. Но, таким образом, фактически отрицается или умаляется всеединство Универсума, сведенное до признания преимущественной ценности одних его «высших форм», так как в этом случае все предшествовавшие формы и существования признаются лишь средством для более высших. Однако в лоне всеобъемлющего всеединства наши традиционные ценностные характеристики утрачивают свой общепринятый смысл. Они становятся формами преходящего мироощущения, так же как и определяемое ими «высшее» и «низшее». Здесь (то есть с точки зрения философии всеединства) абсолютной признается ценность бытия каждой формы, каждого индивидуального существования, в каждом из которых мировое универсальное целое по-своему качествует и выражает себя.