Франсис. Он у нее есть, ничего больше ей и не нужно. Просыпаться рядом с ним, раньше него, чтобы успеть насмотреться на полумесяцы сонных ресниц, сварить кофе и приготовить завтрак. Завернуть ему с собой термос горячего супа и домашнюю выпечку, – нельзя же, чтобы здоровый мужчина обедал теми страшными сосисками в буфете. Бежать к телефону, чтобы успеть снять трубку после первого же звонка: «Это я. Как ты там, солнышко?» И ужин. Новое, только ему, любимому мужу, предназначенное блюдо, которого нет ни в одной кулинарной книге. И обязательно точно к восьми…
Кстати, уже половина девятого. Франсис говорил, что задержится, но ведь она думала, что это минут на десять-пятнадцать. Полчаса – ничего себе «чуть-чуть»! Что ж, будет есть чуть-чуть теплое мясо. Сам виноват.
Журналистика – это тоже ради Франсиса. Женщина должна чем-то заниматься. Вот муж приходит домой, съедает приготовленный ужин, потом они перебираются в гостиную, устраиваются на диване, включают телевизор. И Франсис, растянувшись во весь рост и положив голову Марше на колени, рассказывает, какое наказание работать в этом сумасшедшем доме под названием «пресс-центр», и как он сегодня крупно поругался с директорисой, и как разговаривал по телефону с самим министром обороны, и как на прессуху партии «За свободу и народ» пришло всего два журналиста, и какие потрясающие ножки у секретарши главы пивной корпорации…
А Марша гладит, перебирает, накручивает на палец его густые светлые волосы – и молчит.
А если и заговаривает – так только о том, как чуть не подгорело запеченное мясо, как холодно было на улице, когда она ходила за продуктами, и, в лучшем случае, какой замечательный фильм показывали по седьмому каналу.
Рядом с такой женой ему должно быть смертельно скучно.
От такой жены он скоро уйдет.
Когда однажды ночью Марша – шепотом, чтобы не было слышно слез, – призналась Франсису в своих страхах, он расхохотался так громко, что, наверное, слышали соседи за стеной, а то, что происходило потом, наверняка разбудило соседей снизу. Однако на следующий день он принес с работы расписание пресс-конференций на следующую неделю.
– Ну что, моя пчелка, будем работать?
…Ничего, – раздельно проговорила про себя Марша, – в следующий раз у меня получится. Обязательно получится.
Она снова взглянула на часы. Восемь сорок пять.
Это начинало беспокоить. Если Франсис знал, что задержится так надолго, почему не перезвонил? Марша все время была дома, сначала в маленькой комнате, около самого телефона, потом на кухне, но оттуда тоже хорошо слышно звонок. Муж не звонил, это точно. Хотя там, на работе, у него, разумеется, нет времени ежесекундно помнить о жене. Франсис, конечно, предпочел побыстрее закончить со сверхурочными делами, а не отвлекаться на звонки. И будет дома с минуты на минуту.
Без пяти девять.
Марша взяла с журнального столика начатый вчера вечером детектив – на редкость тупой, но надо же как-то отвлечься. Франсис сейчас придет. С ним ничего не могло случиться, ни-че-го!..
Десять минут десятого.
На улице гололед, она сама поскользнулась утром на крыльце. Франсис за рулем, он не очень хорошо водит, он устал, он недавно жаловался на глаза…
Четверть десятого.
Вот сейчас зазвонит телефон. Незнакомый голос, скорее всего женский, в таких случаях звонят всегда женщины… «Квартира Франсиса Брассена? – Да, но его нет дома. Это его жена, вы хотели бы что-то передать?… – Госпожа Брассен, срочно приезжайте в такую-то клинику, слышите, госпожа Брассен, срочно!»
