– Что случилось?
– Я потерял перчатку, – слезы.
– Ну и ладно, подумаешь перчатка.
– Ты не понимаешь. Мама только что их купила. Они стоили восемьдесят баксов[5]. Это дорого. Она будет ругаться.
– Ничего, она поймет. Я все время что-нибудь теряю.
– Но я не хочу, чтобы она тратила на новые еще столько же.
Я понимал, что чувствует сын, ведь эту черту он унаследовал от меня. Моя бывшая жена говорила, что, если бы моя голова не росла на шее, она валялась бы где-нибудь в Сохо на карточном столе, между старыми книгами и сценарием фильма про гангстеров. Я не ношу с собой ключи – все равно потеряю.
Я решил помочь сыну. Он стал вспоминать, где бывал за день. А я тем временем думал, правильно ли делаю и не будет ли баловством просто купить новые перчатки. Он все еще плакал. Земля ушла у меня из-под ног, когда я вспомнил себя в девять лет. Тогда мои родители развелись, и волнения из-за денег стали постоянными. Мы с мамой все время переживали, что у нас ничего нет, мы неудачники.
Мама работала секретаршей, была умной и усердной, но зарабатывала всего восемьсот долларов в месяц. В девять лет я сказал ей, что мне не нужна няня, потому что знал: есть куда потратить эти восемь долларов в неделю. К тому же та няня давала своим детям на мороженое по тридцать центов, а мне всего пятнадцать.
«Уже холодно, тебе нужна куртка», – как-то сказала мама. Мы пошли в магазин и купили куртку на размер больше, чтобы мне хватило ее на два-три года. Куртка стоила тридцать три доллара. Через две недели я забыл ее в скаутском клубе. Я пообещал, что в следующий раз заберу ее, но уже не нашел.
Мы пошли за новой курткой. Мама сказала, что это подарок на Рождество, потому что у нее не осталось денег на другой. Не знаю, так ли это было на самом деле или она решила преподать мне урок. Скорее всего, и то и другое. Как бы то ни было, я постарался сделать вид, что рад преждевременному подарку, который, по случайному совпадению, тоже стоил тридцать три доллара. Несколько недель спустя я потерял и вторую куртку. Я сидел дома и в ужасе думал о том, что пробил очередную брешь в нашем и без того скудном бюджете. В двери повернулся ключ, мама вошла, и я нервно воскликнул: «Я потерял куртку. Но это ничего, она мне не нужна… честно».
Мне хотелось рыдать и вопить. Но случилось кое-что похуже: мама заплакала. Потом взяла себя в руки, подошла ко мне, сжала кулак и несколько раз постучала им по моей ноге, как стучат по столу на заседаниях для подкрепления своих слов. Я даже не понял, обижен или удивлен этим. Потом она ушла наверх, в свою комнату. А когда позже спустилась, мы не говорили о произошедшем.
Финансовые проблемы – как повышенное давление: любое мелкое недомогание превращают в опасную для жизни болезнь. Это не преувеличение – у детей из бедных семей давление выше, чем у тех, чьи родители хорошо зарабатывают.
Возвращаясь к истории в Альпах, я с сыном в одной перчатке уже полчаса ходил по холодной улице. Воспользовавшись беззащитностью ребенка, я попытался прочитать ему лекцию о том, что вещи гораздо менее важны, чем отношения. В разгар этой далеко не открыточной сценки сын вдруг развернулся и побежал к маленькой рождественской елке перед входом в бутик. Накануне младший сын упрашивал меня купить там худи с вышитым на спине черепом за двести пятьдесят евро[6]. На макушке елки вместо звезды торчала ярко-синяя перчатка. Кто-то добрый и находчивый нашел ее и водрузил туда, где она могла попасть в поле зрения мальчишки. Сын схватил перчатку и, вздохнув, прижал к груди со смесью облегчения и радости.
