– Ты очень дорога Освальду!
– Но тебя, Лора, полюбят страстно – или, быть может, уже любят, ведь ты такая скрытная, что с тобой никогда ничего не знаешь, – и тогда будет шум, гам, резня и форменная трагедия. Мой же удел – благопристойная комедия, и мне никогда не выйти из этих рамок, если только не сбегу с каким-нибудь парвеню или не выкину чего-нибудь совсем неприличного.
– Право, не стоит.
– А мне бы хотелось – из-за тетушки. Да, взаправду хотелось бы. Вот была бы потеха, если б как-нибудь утром ей доложили, что я сбежала с бедным священником! Жаль, что этого никак не сделаешь, не скомпрометировав себя.
– Ох, Вайолет, ты говоришь невообразимые вещи!
– И поделом бы ей. А уж какую гримасу она при этом состроила бы! Вот что я непременно хотела бы видеть. Я знаю наверняка, что бы она сказала – обрушилась бы на бедную Гасси: «Именно этого я всегда и ожидала, Августа. Именно этого!» И тут вышла бы я, сделала реверанс и прощебетала: «Милая тетушка, я пошутила». Вот мой удел. Но ты совсем другая, ты хоть завтра сбежала бы с самим Люцифером, если бы так решила и если бы он пришелся тебе по нраву.
– Но, за неимением Люцифера, меня, вероятно, ждет весьма скучная жизнь.
– Неужели что-то решено, Лора?
– Ничего, и даже решать ровным счетом нечего. Но не будем обо мне. Он сказал, что готов на все, если ты согласишься.
– О да, он готов обещать.
– Но разве он когда-нибудь нарушал обещания?
– Откуда же мне знать, дорогая?
– Не притворяйся невинной овечкой, Вайолет. Ты знаешь его куда лучше, чем большинство девушек знает своих женихов. Ведь ты знакома с ним – более или менее близко – всю жизнь.
– Но обязана ли я выйти за него из-за этой несчастной случайности?
– Нет, если не любишь его.
– Я его не люблю, – проговорила Вайолет медленно и с нажимом, слегка подавшись вперед, будто тщась убедить подругу в своей серьезности.
– Сдается мне, Вайолет, ты скорее полюбишь его, чем кого-то другого.
– Я никого не собираюсь любить и сомневаюсь, что когда-нибудь передумаю. Кажется, я вовсе не умею влюбляться, как другие девушки. Мужчина может мне нравиться. Мне и сейчас нравится, быть может, полдюжины – настолько, что, собираясь с визитом или на бал, я непременно хочу знать, будет ли там кто-то из них. Наверное, я с ними флиртую. Во всяком случае, так, по словам Августы, считает тетушка. Но что до любви – желания выйти замуж, заполучить мужчину целиком в свое распоряжение и всего такого прочего – ничего подобного я никогда не испытывала.
– Но ты же собираешься замуж когда-нибудь, – сказала леди Лора.
– Разумеется. И поскорее. Мне опостылела жизнь с леди Болдок. Да, обычно я могу сбежать к друзьям, но этого мало. Я начинаю думать, что было бы приятно жить своим домом. Когда все время пропадаешь в гостях и не знаешь, где твои вещи, чувствуешь себя какой-то кочевницей.
На некоторое время воцарилось молчание. Вайолет Эффингем свернулась в углу дивана, склонив голову на плечо и поджав под себя ноги. На протяжении разговора она вертела в руках маленькую безделушку-куколку, придавая ей разные позы. Сторонний наблюдатель мог бы решить, будто игрушка занимает ее куда больше, чем разговор. Леди Лора сидела прямо на стуле у стола; разговор, казалось, полностью поглощал ее внимание. Поза ее не была небрежной или расслабленной, она не теребила ничего в пальцах и не отрывала взгляда от Вайолет, в то время как та глядела лишь на куколку, с которой играла. Теперь Лора подошла, чтобы сесть на диван рядом с подругой, которая немного подвинулась, давая ей место, но не прекратила своего занятия.
