Павел уже практически поднёс ладонь к стенке кокона и приготовился влить в неё немного силы, но что-то его остановило. Что-то изменилось. Точно! Голоса! Демонова какофония смолкла!
– Постой! – прошуршал безжизненный, лишённый каких-либо эмоций и оттенков голос в голове начинающего мага.– Не делай этого.
Иваныч едва удержался от того, чтобы не подпрыгнуть. Если гомонящая многоголосица была событием, если и не привычным, то точно не новым, то вот прямое обращение к себе он испытал впервые. У него даже мелькнула мысль, не поехал ли он кукухой. Но,прикинув все странности, произошедшие с ним за последние дни, Павел отмахнулся от этой мысли. Если и поехал, то точно не сейчас, а куда как раньше.
– Не делай этого. Не делай, – прошелестел голос.
– Ты кто? – не привыкший к диалогам с самим собой Иваныч задал вопрос вслух.
– Я? Кто я? – в голосе скользнула обеспокоенность.– Кто я? Кто я?! КТО Я?!
Вопль неизвестного резанул острой болью в голове юного мага, и эхо этого крика ещё некоторое время царапало стальными когтями его черепную коробку изнутри.
– Я раб, – голос говорившего снова эмоционально выцвел. – Нельзя.
– Что нельзя? – Иваныч непроизвольно втянул голову в плечи в ожидании нового приступа боли.
– Если сделаешь то, что задумал, – умрёшь. Нельзя, – голос напоминал перекатывающийся в выжженной солнцем пустыне песок.
– А что мне ещё делать-то?! – вспылил начинающий маг.
– Выход есть, – прошелестел незнакомец.– Разреши.
– Что разрешить? – не понял Иваныч.
– Я могу помочь, – ответ неизвестного не добавил ясности. – Разреши. У нас мало времени.
– Да знаю я, что у нас мало времени! – вспылил Павел.– Разрешаю! Я разрешаю! Что делать-то?!
– Ты не разрешил, – ответил голос.– Урони на слезу каплю своей крови, что напитана силой и отдана добровольно через боль. Больше боли – лучше. Поторопись.
– Какую ещё, демоны тебя дери, слезу? – взвился начинающий маг. – Что за шарады?
– Слезу даровал тебе воин Его, – донеслось в ответ.
– Воин Его? В смысле, Создателя? Паладин? – усилившийся гул изрядно нервировал Иваныча.
В той, теперь уже прежней жизни Павел любил загадки. И частенько их придумывал для своих студентов. Но вот именно в этот момент он счёл их, мягко говоря, неуместными. О чём бывший преподаватель и сообщил своему невидимому собеседнику, выражаясь порой резко и не совсем цензурно.
– Воина хозяина, – плотный поток отборной брани не смутил говорившего. – Во время поединка с ним ты и получил слезу.
– Подожди. Ты имеешь в виду того хмыря с серпом? А слеза – это… Охренеть! – Иваныч аккуратно коснулся нового глаза.
– Поторопись, – в голосе скользнула тень обеспокоенности, – слеза не должна пострадать.
– Ага. Сейчас. Как там было? Капнуть на слезу кровью, отданной добровольно. И чтобы ещё непременно побольнее было? Мне прямо на глаз себе кровь лить, весельчак?
Но голос ничего не ответил. Кроме звенящего от напряжения плетения, не было слышно ничего.
Иваныч похлопал себя по поясу и поморщился от досады. Ножа у него с собой не оказалось.
– Вот же дерьмо! – выдохнул Павел и с сожалением посмотрел на свою ладонь.– Только ведь недавно зажило. Фух! Как знал, засранец говорливый. Больно будет точно. Вот будет смеху-то, если это всё окажется просто галлюцинацией.
Павел закрыл глаза и нерешительно поднёс руку ко рту.
– А это не так-то и просто, – голос начинающего мага подрагивал. – Ну же, тряпка. Давай! Ты же столько всего уже пережил!
