– Взаимно, – откликается она.
– Где дети?
– С детьми все в порядке. Игорь согласился, а Илга – отказалась.
– Отказалась – от чего? – уточняет Философ. – Ты так и не сказала мне – где она? Я видел Люсьену, но с нею не было дочери.
– На хуторе она, у бабушки, – отвечает девушка. – Она отказалась, поэтому – на хуторе.
– Да от чего она отказалась и, заодно, на что согласился Игорь? Он хоть знает, что отец его погиб?
– Знает. Он теперь все знает. А для того, чтобы удовлетворить твое любопытство, придется прочесть целый курс.
– Ладно, держите при себе свои секреты!
Вездеход катит по городским улицам, подпрыгивая на брошенных чемоданах и детских колясках. Философу хочется закурить, еще больше – выпить, а еще больше – задавать вопросы. Он держится, но надолго его не хватает. Тельма протягивает ему бутылку, а затем – пачку сигарет. Философ расценивает ее отзывчивость, как разрешение спрашивать.
– А где же ваши мертвецы, инсектоморфы то бишь? – интересуется он. – Идут пешком?
– Мертвецов нет, – отвечает врач. – Они выполнили свою миссию и нашли окончательное успокоение.
– Какую миссию? Напугать до смерти городских обывателей?
– И это тоже. Сами понимаешь, что иначе обывателя не сдернешь с насиженного места, но главное, что мертвые покинули эту землю, чтобы окончательно очистить ее для нового посева.
– Отлично, но ты не ответил мне про инсектоморфов.
– Инсектоморфов тоже больше нет. Можешь считать, что их не было.
– «Где лебеди? – А лебеди ушли. А вороны? – А вороны остались…» – цитирует Философ.
– Здорово сказано, – ворчит Голубев, – но один старый жирный ворон смертельно хочет спать…
– И еще сказано, – не унимается его собеседник: – «Я – это бросок природы, бросок в неизвестное. Может быть, во что-то новое, а может быть, в ничто!»
– И это отменно сказано, – соглашается врач. – Тебя куда подбросить?
– Черт его знает, я бы хотел найти свой чемодан, там моя папка с рукописью.
– Да вон твой чемодан. У тебя под ногами. Скажи спасибо Тельме, это она его разглядела среди груды хлама.
– Сердечно благодарен! – откликается Философ, выдергивая на сиденье злосчастный чемодан, извлекая из него папку, а его самого выбрасывая из машины. – Теперь везите меня, куда хотите.
– Везите нас ко мне, – отвечает Тельма. – И побыстрее. Слышите шум?
Философ и врач прислушиваются.
– Что это? – спрашивает последний.
– Плотина, – говорит девушка. – Ее окончательно прорвало. Самое позднее – через час она смоет город.
– Так вот почему все удрали! – восклицает Философ. – А теперь давайте, колитесь, что здесь все-таки происходит?
– Расскажи ему, Тельма, – просит Голубев. – И постарайся не очень монотонно, а то я засну за рулем.
– Так может тебя подменить?
– Нет. Лучше меня никто не знает строптивого нрава этой лошадки. И если один из рукавов приближающегося потопа, вдруг попытается перерезать нам дорогу, любой из вас может растеряться и нажать не на ту педаль.
– Тогда – жми на всю катушку! – бурчит Философ. – Кажется шум становится громче!
Он оглядывается и ему чудится, что он видит, как водяной вал врывается в старый город. Языки мутной воды растекаются по улочкам, подмывая газетные киоски и рекламные тумбы, подхватывая брошенный скарб, смывая мусор, низвергаясь в подвалы, переполняя ливневки, затапливая оставленные на улицах автомобили, автобусы и трамваи, поглощая велосипеды и мотоциклы. Вода выдавливает витринные стекла, пропитывает ковры в квартирах, кастрюли, чашки, глубокие тарелки всплывают, книжки, журналы, устаревшие газеты, фотографии, детские рисунки водовороты выносят сквозь окна первых этажей. Словно орда кочевников, внезапно атаковавшая город, потоки воды продолжают путь, унося награбленное добро дальше.
