Физтеховцы. Жизнь в Лесном - страница 2

По-видимому, уже в 1945 году дирекция института выделила отцу площадь в ведомственном доме на Ольгинской улице (теперь эта улица называется улицей Жака Дюкло). Папа, мама, моя бабушка и трое мальчишек переехали в комнату в двухкомнатной квартире. Места было мало. Мой старший брат Сергей Михайлович Мочалов очень помогал маме, ухаживая за мной. Когда в квартиру перевезли вещи, для моей кровати места не нашлось и мне пришлось спать, а днем играть на деревянном сундуке, который мне казался очень большим. В этом сундуке, поскольку не было платяного шкафа, хранилась вся одежда, за исключением той, которая носилась каждый день. Я играл в камушки, палочки и принесенные с улицы братьями колесиками, воображая, что это автомобили или экскаваторы. Доводилось играть и винтовочными гильзами. Дома сидеть было скучно, да и мешал я взрослым, поэтому меня отправляли одного гулять во двор, благо двор был огорожен деревянным заборчиком. Во дворе было куда как интереснее – дровяные сараи, через забор – улица, по которой ходили грузовые трамваи, возившие песок из карьера, что был совсем рядом с домом. И самое интересное – через щели между досками было видно, как экскаватор с огромным ковшом нагружает песок на трамвайные платформы.

Мне было строго-настрого запрещено уходить со двора, но как-то раз, не в силах преодолеть любопытство, я протиснулся в щель между досками забора и медленно, как завороженный заковылял по направлению к работающему экскаватору, который притягивал меня как магнит. Отойдя метров на двадцать от забора, я вдруг испугался – мама рассердится и накажет, и побежал обратно к забору. Но не тут-то было. От страха щель в заборе не находилась. Ужас от совершенного и невозможности исправиться заставили меня разрыдаться. Я тер грязными ручками глаза и громко ревел. Тут кто-то из взрослых меня обнаружил и благополучно водворил домой. Наказание – запрет на гулянье во дворе – последовало незамедлительно.

Соседи по квартире – семья из трех человек: Голубев Николай Николаевич великолепный стеклодув, его жена Клавдия Андреевна – комендант физтеховских ведомственных жилых домов и их сын Сережка Голубев, ровесник моего среднего брата. Квартира была угловой на первом этаже трехэтажного дома. К квартире примыкала одноэтажная пристройка – коммунальная прачечная.

Дом, в котором мы жили, шел перпендикулярно Ольгинской улице. В нем было три подъезда. Длинной стороной дом был обращен к песчаному карьеру, который в скором времени стал озером. По Ольгинской улице были проложены трамвайные пути, спускавшиеся в карьер. Трамваи с платформами вывозили песок из карьера для строительства города. В карьере работало два экскаватора, нагружавшие платформы песком. Трамвайные пути были проложены прямо в карьер. В то время автомобильный транспорт был недостаточно развит, и основные перевозки в городе осуществлялись железнодорожным транспортом или трамваями. Со стороны подъездов был двор, с одной стороны которого было трехэтажное строение (сохранившееся и до сих пор) с двумя подъездами. Из одного подъезда был вход на лестницу, на которой располагались квартиры. Из другого подъезда можно было попасть как в отдельные квартиры, так и в квартиры коридорного типа, являвшиеся общежитием1. Этот трехэтажный дом или, как сейчас говорят, корпус, шел параллельно Ольгинской улице. Через двор напротив этого строения располагались дровяные сараи. В домах было центральное отопление, но на кухнях стояли дровяные плиты. Газ тогда еще в городе не использовался. Вокруг этих двух корпусов и дровяных сараев был невысокий забор из штакетника. В подвале дома, параллельного Ольгинской улице, располагалась котельная, обеспечивавшая тепло в этих домах чуть ли не до 1980 года.