Флаг миноносца - страница 48

– Черная форма демаскирует нас! – горячо уверял Будаков. Это было правильно. Арсеньев и Яновский скрепя сердце разрешили выдать всем летнюю солдатскую форму. Фланелевки и бескозырки не отбирали. Они оставались как бы выходной формой. Все командиры по-прежнему ходили в мичманках, составлявших непредусмотренное никакими уставами сочетание с хлопчатобумажными гимнастерками, «Там будет видно! – отмахивался Арсеньев от армейского интенданта. – Начнутся бои – тогда посмотрим».

Именно в этой смешанной форме дивизион вышел на выполнение первой боевой задачи на юге. Рассвет застал батареи в степи. Боевые машины, врытые до половины в землю, были готовы к открытию огня.

Расчеты отдыхали после работы. Всю ночь матросы рыли аппарели для машин и боезапаса, укрытия и ходы сообщения.

– Дождались! – ворчал Шацкий. – Из моряков стали землекопами! – Его мозолистые ладони не впервые держали лопату. Кочегар почти не чувствовал усталости, в то время как многие лежали вповалку на росистой степной траве. Но Шацкому казалось унизительным рыться в земле.

– Пехота – ей положено. А наше дело: сыграли залп – и отдать швартовы!

Залп дали, когда совсем рассвело, но машины оставались в аппарелях. Лейтенант Рощин с наблюдательного пункта пехотного полка передал по телефону: «Снаряды легли точно. Комполка просит еще один залп».

После второго залпа появилась тройка «юнкерсов». Они шли прямо на дивизион, выстраиваясь на ходу в цепочку. Сомин не отрывал бинокля от самолетов. «Когда видишь врага и знаешь, как его поразить, – думал он, – самая серьезная опасность не кажется очень страшной».

Головной «юнкере» накренился на левое крыло и с воем пошел в пике. Расчеты боевых машин скрылись в укрытиях. Только зенитчики оставались на поверхности земли.

Сомин почувствовал сильное желание лечь плашмя на траву. Ему хотелось стать плоским, как лист бумаги. Он сделал над собой усилие, взглянул на Земскова. Лейтенант стоял во весь рост, высоко подняв руку:

– По пикирующему – огонь!

Дружно заработали все три автоматические пушки. Трассирующие снаряды прочертили воздух. В это время из самолета вывалилось несколько черных комочков. Они были видны только какую-то долю секунды. Когда загрохотали разрывы, Сомин вздохнул с облегчением. Бомбы легли далеко позади.

Второй самолет спикировал левее огневых позиций, но, вместо того чтобы устремиться снова вверх, он окутался дымом и почти отвесно упал на землю. Черно-багровый костер взметнулся на том месте, где самолет врезался в степь. Третий «юнкере» отвернул и ушел, сбросив бомбы куда попало. Земсков и его бойцы с удивлением наблюдали эту сцену.

– Что за номер? – сказал Сомин. Он снял каску и вытер ладонью холодный пот со лба. – Ведь мы сейчас не стреляли.

– Мы здесь не одни, – ответил Земсков.

Дивизион уже вытягивался на дорогу. Машины Сомина и Клименко, как обычно, встали в хвост колонны. Земсков вскочил на подножку. Когда они проехали метров сто, лейтенант тронул Сомина за плечо:

– Видал, Володя, как нужно стрелять? Вот кто сбил «юнкерса»!

У самой дороги торчал из глубокой аппарели тонкий ствол с небольшим раструбом. Это было такое же 37-миллиметровое орудие ПВО – ПТО, какие были у моряков, но только не на машине, а прицепное. У орудия стоял горбоносый темнокожий человек с орденом Красного Знамени на гимнастерке. Он помахал пилоткой и крикнул:

– Заезжай в гости, товарищ моряк!