– Ой, вы продюсер? Вам актрисы нужны? – подскочила к ним Даша. Вытянув шею, она заглянула в прямоугольник с координатами Севкиного офиса.
– Я частный детектив. Мне секретарша нужна – умная блондинка, не старше двадцати пяти лет, с большим творческим потенциалом. – Сева жестом обозначил желаемый размер бюста.
Пока девчонки, открыв рты, смотрели ему вслед, он сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда.
* * *
– Сволочь ты, Вася, – сказал по мобильному Фокин, оказавшись на улице. – Зачем заставил меня жрать чеснок? Зачем треники посоветовал нацепить?! Свидетели твои оказались красивыми молодыми девчонками. А я с выбитым зубом, в старом спортивном костюме и с запахом изо рта! Сволочь ты, Вася. Жуткая сволочь!
– Неужели молодые девчонки? – что-то интенсивно жуя, удивился Лаврухин. – Ну, извини! У них фамилии Полторак и Неналивайко, вот я и подумал… Извини, друг, прокололся.
– Ладно, не грузись, я бы тоже так подумал, – оборвал его Севка. – Хуже другое. Бельишко я нашёл, да только хозяйке оно уже ни к чему. Надеюсь, ты в курсе?
– В курсе чего? – замер на том конце Лаврухин, переставая жевать.
– Ты что, не знаешь, что у тебя на участке творится?! – не выдержав, заорал Сева так, что голуби, мирно пасшиеся на тротуаре, панически взмыли в воздух. – Или я теперь тут участковый?! Тогда зарплату мне свою гони!
– Я в отпуске! С сегодняшнего дня! – перекричал его Вася.
– Вот ни хрена себе! – от возмущения Фокин чуть не уселся в клумбу, заботливо выложенную по периметру старыми шинами. – Вот ни хрена себе… Это что же получается, Лаврухин? Ты с утра в отпуске прохлаждаешься, а я тут на твоём участке пашу? Да пошёл ты… – Севка в сердцах нажал отбой и решительно направился к велосипеду.
Если до послезавтрашнего дня у него не появится клиент, то придётся съехать с квартиры и подыскивать другой офис. Ещё ему придётся не есть, не пить и не заигрывать с хорошенькими девчонками, потому что все эти занятия требуют мало-мальских денег, а их у него…
Сева выудил из растянутого кармана треников кошелёк и скрупулёзно пересчитал наличность. «Их» у него оказалось шестьсот рублей и восемьдесят пять копеек.
– Тьфу! – в сердцах плюнул Фокин, вспомнив, что ко всем прочим тратам нужно забрать из ремонта машину, старую, вечно ломающуюся «девятку».
Прислонившись к дереву, к которому цепью был пристёгнут велосипед, Севка набрал отца.
– Папаня, анекдот хочешь? – невесело спросил он, прекрасно зная ответ.
– Конечно, нет, – пьяно икнул папаня в ответ. – На хрена мне твой анекдот?
– Тогда слушай. «Бежит мартышка по лесу и кричит:
– Кризис! Кризис!
Выходит волк из кустов и спрашивает:
– Ты чего орёшь?
– Так ведь кризис же…
– Ну и что? Я как ел мясо, так и буду есть.
Бежит мартышка дальше и кричит:
– Кризис! Кризис!
Выходит лиса из кустов и спрашивает:
– Ты чего орёшь?
– Так ведь кризис же…
– Ну и что? Я как носила шубу, так и буду носить.
Бежит мартышка дальше молча по лесу и думает: «И чего я ору?! Ведь как ходила с голой жопой, так и буду ходить».
– Ты в этой истории волк, лиса или мартышка? – поинтересовался папаня, снова икнув.
– Сам догадайся, – буркнул Севка в ответ.
– Севун, я б тебе занял, но на данный момент я тоже мартышка, – хихикнул папаня и, не попрощавшись, отключился.
Генрих Генрихович Фокин пил давно, много и со смыслом. То есть, не просто накатывал, а всегда находил причину, по которой накатить просто необходимо, а не накатить – преступно.
