Когда в жизни Карла наступили неспокойные времена, на пороге его дома вновь появился теперь уже повзрослевший ученик. Высокий худощавый юноша при виде своего маэстро немного замялся.
– Карл Павлович, родной! Как Вы? Я примчался, как только смог.
– Гриша, ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Заходи скорее. – Карл впустил гостя, поозирался, высматривая, нет ли желающих поёрничать над его ситуацией, и, убедившись в отсутствии таковых, резко захлопнул дверь.
В тот момент мастерская представляла собой полный разгром. Григорий всё понял без слов: достаточно было взглянуть на Карла Павловича с его уставшими, словно бы больными красными глазами и взъерошенными волосами. Вялые движения художника говорили о том, что вся его энергия была потрачена на устроенный им погром. Оставалось только надеяться, что ни один будущий шедевр не пострадал.
– Гриша, милый, если ты пришёл за разъяснениями, то уверяю тебя: я никак…
– Карл Павлович, я здесь совсем не для этого. Я хочу всячески поддержать Вас в столь сложное для Вас время. Многие уже Вас навестили?
– К сожалению, да. Гриша, признайся: неужели всё так плохо? Неужели моё имя навсегда запятнано? Прошу тебя, скажи как есть. Я слишком истощён, чтобы продолжать переживать и мучиться догадками.
– Отвечу Вам прямо, как Вы и просите. Дела выглядят пренеприятнейшим образом. Все только и говорят о Вашем безрассудстве.
– Так я и знал. Что ж, значит, единственный шанс вернуть расположение почитаемого мной общества – это выразить своё уважение несчастной, ушедшей из жизни столь ужаснейшим способом. Как бы сильно я этому ни противился. – Художник поник головой и тяжело вздохнул, словно взгромоздил неподъёмный груз себе на плечи.
– Разрешите решительно возразить Вам, Карл Павлович.
– Что ты имеешь в виду? Неужели данное предприятие не даёт никаких надежд?
– Я хочу сказать, что своим появлением, тем более подобным, уж простите, жалким видом Вы лишь усугубите ситуацию. Эти коршуны растерзают Вас в два счёта. Там Вам некуда будет деться. И Вы в самом деле будете обречены.
– Так что же ты предлагаешь? Уж не последовать ли мне за этой психопаткой? – не выдержал Карл. И сразу же пожалел об этом. Григорий опустил взгляд, напряг скулы. «А вдруг он действительно хотел предложить помощь?» – мелькнуло в голове маэстро, и он решил смягчить свою резкость: – Прости меня, я не хотел. Сам понимаешь, я в отчаянии.
– Поезжайте с нами.
Карл резко поднял голову, словно утопающий, заметивший спасительную верёвку.
– Мы и так собирались отправиться в пригород, – продолжил Гриша. – Но обстоятельства вынуждают нас ускорить сборы. Мы выезжаем сегодня же.
Это, конечно, не полное исчезновение, о котором Карл мечтал несколько минут назад, но всё может получиться даже лучше. Так, значит, есть шанс вернуться в общество? Если он проведёт хоть немного времени в окружении Гагариных, это будет прямым знаком даже для самых злостных его недоброжелателей. Это будет означать, что случившееся – простое недоразумение, и Карл вернёт себе расположение высшего света. Его представители будут просто обязаны это сделать. Спустя считаные часы Карл был уже в карете, направлявшейся в пригород Гроттаферрата. Так началось его «самоотстранение» от бурлящего событиями и слухами Рима.
Карл стряхнул с себя воспоминания. Они с Гришей уже заходили в дом, хотя правильнее было бы сказать – в замок. Известив о своём приходе дворецкого, они разошлись по комнатам – хотелось немного отдохнуть. Спустя какое-то время дворецкий сообщил Карлу, что ужин готов, и пригласил его в столовую. За большим круглым столом уже собралась вся семья Гагариных. Дети ужинали в соседней комнате вместе с няньками, чтобы не мешать взрослой половине семейства.
