– Да, все в порядке… – пожал плечами я. – Как будто тихо.
– Тихо… – мужчина почесал за ухом. – Латно, а вас претупреждали, что притется немного помочь?
– Предупреждали. Могу хоть сейчас…
– Сейчас не нато, чуть позже, – перебил рыжеволосый. – Прохотите!
Он посторонился и я прошел в дом.
– Направо, прошу направо, – рукой указывал хозяин.
Я очутился в просторной комнате. На одной из стен висел темный ковер, на котором стройными рядами располагались ордена и медали, а солнечные лучи, падавшие сквозь окно, заставляли их блестеть и пускать блики.
Почувствовав на плече руку хозяина, я обернулся.
– Нравится? – спросил он.
– Конечно. Вы, наверно, очень богаты!
Мужчина скромно пожал плечами. Рот его расплылся в довольной улыбке.
– Как вам сказать. Просто много клиентов. Вот, говорят, что от войны богатеют фабриканты оружия. Честно говоря, я против войны, я за мирное сосуществование всех армий. Хотя не скрою, во время войны мои тохоты увеличиваются, но и в так называемое мирное время я не стратаю.
Поток красноречия хозяина несколько смутил меня.
– А чем вы, собственно, занимаетесь?
– А вы за чем сюта пришли? – вопросом на вопрос ответил он.
– За наградами.
– Вот этим я и занимаюсь. Тут у меня центр метально-ортенской промышленности.
Честно говоря, эти шесть хибарок были похожи на все, что угодно, но только не на центр какой бы то ни было промышленности. Видно, я не смог убрать саркастическую улыбку, выскочившую на моем лице произвольно, как прыщ.
– Вы совершенно зря смеетесь! – обиженно сказал рыжеволосый. – Тля моей промышленности не нужны ни завоты, ни комплексы. У меня, та бутет вам известно, все заготовлено на лет тватцать вперет, таже новые образцы!
Латно, говорите, что вам нато.
– Ну, медалей надо… – я запнулся, – военных…
– Выбирайте. Вот тратиционные: «За храбрость», «За мужество». Такие у меня тля всех армий есть. Вот тругой вариант: «За внутреннее мужество 2-й степени», «За показательное усердие», смотрите сами!
Я внимательно проинспектировал весь предоставленный выбор и остановился на трех медалях: «За любовь к командиру 1-й степени», «За потенциальную самоотверженность» и «За подавление личных чувств ради общего дела». Последнюю я выбрал для себя.
– Вот эти! – сказал я хозяину. – Первого и второго названия по четыре штуки и одну третьего.
– А что, убитых у вас нет?
– Почему вы спрашиваете?
– А почему вы ортенов не берете?
– А при чем тут ордена к убитым?! – Я озадаченно глянул на рыжего.
– Как это, при чем?! Метали для раненых, ортена – тля убитых. Все толжно быть по справетливости.
Тут настал мой черед почесать за ухом.
– А если я сам ранил или убил – чем тогда меня награждать? – спросил я.
– Я бы ничем не награштал. Стрелять каштый может. А убийство – это плохо.
– Но ведь если идет война, значит, люди убивают друг друга!
– Можно и не убивать! – уверенно произнес хозяин. – Тут неталеко тоже итет война. И без всякого кровопролития. Просто воюющие стороны по тоговоренности стреляют труг в труга холостыми, солтаты, согласно графику, считаются то ранеными, то убитыми, и награштают их как настоящих раненых и убитых. Это очень гуманно…
Я пожал плечами. О войне такого рода слышать мне еще не приходилось.
– Латно. Итемте. Помошете немношко.
Мы вдвоем вышли из дома и прошли к зданию, напоминавшему склад или мастерские. Зашли внутрь. Рыжеволосый включил свет. Я осмотрелся.
Под стенами в несколько рядов стояли массивные ящики, а в центре переливалась красками и сверкала куча орденов и медалей.
