– Хорош вам. Решено уже, – заявил он, резким движением сдернув напульсник. – Никто не хочет ходить опущенным, даже Сес.
– А чего это даже?! – возмущению парня не было предела.
– Да хватит уже. Какие предложения есть? – оборвал армянина Сухой.
Где-то в дали завыла собака. Протяжно и злобно. В темноте леса от такого воя по спинам молодых ребят пробежал холодок.
Толстяк обеспокоенно посмотрел в темноту ночи. Сегодня он особенно чувствовал себя взволнованно и странно. Возможно, сказывалась злоба на… парней с пляжа. Хотя не факт что они действительно украли лодку. Доказать это вообще вряд ли было возможно. Но о факте кражи знала вся дача. И Алиса тоже…
Ах, Алиса! Девушка, завладевшая сердцем парня самим фактом своего существования. Она была так томительно прекрасна, что… Толстый терял дар речи при виде ее. Естественно, он не отваживался подойти или поговорить с ней. Как он может, такой страшный и некрасивый, пытаться подступиться к этому дивному цветку? Даже сами мысли о ней казались крамольными… но! Толстый продолжал мечтать о том дне, когда холодная пелена спадет с ее глаз, и она обратит внимание на него, восхитится его талантами, бесконечно влюбиться в него! И не заботило парня, что нравятся Алисе только отъявленные моральные уроды, что она курит и пьет как лошадь, а ругаться умеет почище местных пьяниц-старожил…
И теперь он вбил себе в голову, что кража лодки опозорила его настолько сильно, что даже мысли об Алисе стали причинять натуральные страдания. Глухая боль злобы и отчаяния рвалась из груди. Хотелось крушить! И враги теперь стали явными.
– Ну так что делаем-то? – переспросил Сухой.
– Я предлагаю прийти туда и начать базар, – раскрыл карты Толстый.
– Отличный план, – саркастичным тоном заметил Колян.
– А что? Мы придем к толпе, что вечно пьет на пляже у костра, и начнем разговор. Туда-сюда, что кого. Главное, мы придем вместе. Даже если не будет драки, мы покажем: не лохи, – завершил свою речь Толстый и в очередной раз толчком указательного пальца поправил очки на переносице.
– Как-то просто все! – поморщился Чиж.
Темнота снова наполнилась протяжным собачьим воем, которому вторили неожиданно громкие клики птиц. Безлунная ночь зазвенела тревогой, зашелестела листьями от беспокойного ветра.
Толстый поежился.
– Ну а чего ты ожидал? Строй черепахой, катапульты, засады, обстрелы из самодельных луков? – хмыкнул Сухой. – В целом мне нравится.
– Соглашусь, – неожиданно заявил Семен. – Мы не берем биты, не строем сразу из себя черт пойми что. Идем и разговариваем…
– Ну а если разговора не получится? Скажут: пшли отсюда. Что тогда? – не унимался Колян.
– Тогда я беру на себя первый удар, – спокойно ответил Толстый. – А дальше бог рассудит. Хотя скорее всего нас побьют.
– И мы еще больше умоемся позором! – всплеснул руками веснушчатый.
– Не может считаться позором честная драка, даже если проиграть в ней… – неуверенно начал возражать Толстый.
– Смотря как проиграешь: если в соплях и стонами, то засмеют. А если с кровью и синяками у врагов, то…
– У меня хватит сил нанести максимум урона парочке, – заявил Толстый. Неожиданно прилив храбрости придал силы в его голосе.
– Да ладно? – хмыкнул Семен.
– Тут все так себе бойцы… – сокрушенно проговорил Коля. – Но я готов.
– Тогда чего ждем? – спросил Чиж. – Сейчас они как всегда балаганят на пляже. И Алиса тоже будет там.
Толстый пропустил последние слова мимо ушей. Он смотрел в темноту, и ему казалось, что из нее кто-то смотрит на него. Обычно спокойный лес ожил, в нем что-то происходило, и это что-то пугало до дрожи.
