– Вообще не нравилось. – Метнул слова я куда-то в пустоту, слишком громко. Солнечный ветер поднял их и разметал по холодной пустыне, взъерошив песок под ногами.
– А другие планеты совсем не похожи на твою. – Продолжала она, кажется, пропустив мой истеричный вопль мимо ушей, как будто и не было его. – Совсем. У кого-то пальмы растут, у кого-то океан разливается до самого горизонта и в нем отражается солнце. Много прожитых жизней, много разных планет. И каждый получает по мере того, что он заслужил. Но твоя планета и твое будущее – оно вот такое.
Еще мне не хватало тут библейских нравоучений… Я поковырял большим пальцем ноги песок.
– И как здесь можно… – Я попытался подобрать верное слово. – Существовать?
– Ну, ты это же как-то делал все это время.
Меня, словно нашкодившего щенка, ткнули носом в мои же ошибки. И, несмотря на слишком большую очевидность совершённого, продолжали делать это снова и снова.
– Но я представлял рай совсем другим.
– Каждому – свое. – Повторила она, будто вдалбливая это в мою голову. – Отрицая все в своей жизни, ты не можешь сделать шага к нему, к своему раю, даже самого маленького. И, вообще, кто тебе сказал, что это рай? Посмотри, вон там стоит Кейси Ретимски – твой друг, рок-музыкант.
Я поднял голову и посмотрел в направлении, куда указывала Диана. Но ничего там не увидел – все та же черная всепоглощающая пустота.
– Я никого не вижу. – Я порылся в памяти. – Да и друга-то у меня такого не было. Какое идиотское имя. Он кто – поляк или серб?
– Все верно, поэтому ты никого и не видишь. Ты променял его, променял его на свое дурацкое одиночество. Променял и всех остальных. Вокруг нас сейчас много людей, но ты не в силах увидеть никого, потому что ты их просто не знаешь. Вот Джимми Джонсон – ты забыл о нем, когда зашел в тот бар, опрокинуть стаканчик, вот Стили Свайп – ты забыл о нем, когда тебя пригласили на ту вечеринку, но ты был занят чем-то очень важным… Чем же? Ах, да. Ты поглощал свое одиночество гранеными стаканами, не отвлекаясь ни на кого. Все они проскользнули мимо тебя, когда ты, ты сам закрылся ото всех. И раньше не мог, и сейчас не можешь и потом никогда не увидишь.
– Но как же так?
– А очень просто – ты думал, что одиночество нужно заслужить, тебе казалось, что это твой козырь. Но это совсем не так. Вообще не так, как ты себе представляешь. Одиночество – это бессердечная сука, которая поглощает все и вся, лишь только дай ей дотронуться до тебя. Она сначала тебя совратит, а потом поглотит без остатка. Так произошло и с тобой.
– Неправда. У меня были… есть друзья.
– Да? И кто они? Твои плюшевые игрушки, которые ты так бережно хранишь в ящике под кроватью, перевозя их из одной квартиры в другую?
– Нет, конечно! Что ты несешь?
– Ммм… погоди, дай вспомню. – Диана почесала лоб и нахмурилась. – А, может этот… как его… Нет, не вспомню. Смотри, просто вспоминать нечего.
Кажется, она начинала злиться. Я смотрел на нее – ее носик начал подергиваться – первый признак. Я слишком хорошо изучил ее повадки.
Диана присела и набрала в горсть песка.
– Фууух… – Веселым фонтанчиком взвился он с ее ладони. – Вот такая она – твоя жизнь. Дунь и ее не станет. Никто и не заметит.
– Ладно, зачем мы здесь? – Я нахмурился.
– Чтобы ты понял. Хотя бы один раз в жизни.
А я и так понял. Даже у Маленького принца9 была планета интереснее моей. «…приведи в порядок свою планету»
