А мне только и приходилось, что удивляться всяким ее странным штучкам. Вот и опять.
– Посмотри, разве сегодня не тот самый прекрасный день, чтобы получить ответы хотя бы на часть своих вопросов?
– Может быть, но я в этом совсем не уверен.
В эту секунду за кустами раздались осторожные шаги. Я повернул голову. Звук шаркающих тапочек был все ближе. И когда ближайшие кусты раздвинулись перед нами предстал… Джованни? Я зажмурился, пытаясь отогнать мимолетное наваждение. Но когда открыл глаза он уже сидел рядом с Рождин, широко улыбаясь. Этот прощелыга на попечении у Алигери? «И нашим и вашим», – как сказала тогда Рождин.
Видимо, у меня был настолько растерянный вид, что они оба зашлись в хохоте. Ситуация настолько неправдоподобная, что я даже заставил себя улыбнуться, впрочем, ничего, кроме злобной ухмылки мне изобразить не удалось.
– Ладно, ладно, пошутили, и будет. – Джованни протянул руку. – Давай еще раз познакомимся.
Я протянул раскрытую ладонь и пожал ее Джованни.
– Джованни. – Представился он.
– Я знаю.
– Но это так, ненастоящее имя. Взял поносить на время. Италия располагает.
Рождин ткнула его в бок.
– Кхм. Иоанн. – Совершенно серьезно произнес он.
Я пожал плечами, как будто его вторая ипостась о чем-то мне вообще могла сказать.
– Апостол Иоанн12, если в курсе. – Уточнил он. – Богослов.
– Иоанн? – Вот это поворот! Сам апостол Иоанн? В смысле, тот самый? А этот? – Я попытался скрыть удивление и кивнул в сторону дома.
– Этот? Алигьери? Данте Алигьери, – уточнил он. – Самый настоящий. И все вокруг тоже самое настоящее, ну, конечно, насколько может быть возможно.
Они совсем меня запутали. Посередине Неаполя, в доме Данте Алигьери, мы вот так вот просто болтаем с одним из апостолов? Конец близок?
– Да брось ты эти негативные мысли. Придумал себе. – Джованни, или кто он там теперь, улыбался. – Неужели ты еще не научился не удивляться самым простым вещам?
– А что тогда там было? – Я опять кивнул в сторону дома. – Сам Данте гонял тебя тапком, чтобы ты принес ему вина. Как ты позволяешь с собой обращаться? Еще и на попечении у него неплохо устроился.
– Тут уж как посмотреть. У палки всегда есть два конца. И кто у кого на попечении еще неизвестно.
Рождин покивала головой. И вдруг вся эта картина предстала мне совершенно в другом свете. Не Джованни на попечении Алигьери, а Данте под присмотром у Джованни… или как его там…
– Так значит?
– Так значит, да, мой дорогой друг. – Иоанн щелкнул пальцами и перед ним предстал бокал вина. – Все так же, как и в вашем реальном мире – если у тебя есть родственник, обличенный властью, то и все остальные достойны индульгенции.
– Мифогу? – А я ведь и раньше заметил, как они похожи. Не как братья-близнецы, но все-таки – те же носы, брови, разрез глаз, узкие губы.
Рождин хмыкнула, Иоанн промолчал и развел руками.
– А к чему тогда был весь этот цирк? Мы потеряли уйму времени.
– Ну, во-первых, ты понял, что не всегда получаешь то, что ожидаешь… – Иоанн посмотрел на меня.
– Допустим. А во-вторых? – Если, конечно, есть «во-вторых».
– А, во-вторых, мы просто хотели развлечься. – Иоанн похлопал меня по руке. – Поверь, мой друг, здесь слишком мало этого. Каждый день одно и то же. Солнце встает в свой назначенный час, идет по небосклону и провожает закат в море. И так и продолжается тысячи лет подряд. И лишь когда появляется один из таких как ты —как минимум повод.
