– Зачем нужны лекарства, если моё здоровье богатырское?
– Я объясняю вам, что следует сообщить вашим родственникам. Вполне возможно, что лечащий доктор без всяких лекарств назначит вам исключительно только клизму, но лучше, чтобы и её вам принесли родственники из дома. Сообщите и номер отделения, где следует вас разыскивать, – женщина-врач показала цифру, уже написанную на медицинской карте рядом с датой поступления.
Владимир принялся крутить видавший виды скрипучий и заедающий местами диск стационарного городского телефона.
Лишь с третьей, более тщательной попытки он дозвонился матери и сказал:
– Добрый день, ма.
– Приветствую тебя, как дела?
– У меня всё в порядке.
– Рада слышать.
– Доктора решили определить наличие у меня заразной болезни.
– Это хорошо. Если болезнь есть, её надо выявлять, диагностировать. Чем быстрее определено заболевание, тем скорее можно начать излечение.
– Так я уже, получается, нахожусь в диспансере.
– Шутишь!?
– Меня уже серьёзно определили в отделение.
– Как это?
– Звоню я тебе, чтобы сообщить, что мне надо привезти всё для нахождения здесь неделю или две.
– Хорошо, я все привезу.
– Большое спасибо.
– Что же у тебя подозревают?
– Социальную болезнь.
– Венерическую?
– Ну что ты!
– Тогда какую?
– Я же целомудренный мальчик.
– Объясни, какими болезнями сейчас заражаются целомудренные.
– Попробуй, отгадай с трёх раз.
– Напрасно ты меня томишь!
– Ма, я же нахожусь в диспансере-то наркологическом!
– Это на Четвёртой линии?
– Угадала, ты, должно быть, ясновидящая.
– Разве ты наркоман?
– Это уже ближе к истине.
– Дорогой Володя, ну, скажи, ты шутишь?
– Поверь, ма, все серьёзней, чем хотелось бы.
– Как это у тебя получилось?
– Из призывной комиссии направили меня сюда, чтобы определить наличие у меня хронического алкоголизма. Я вообще-то думал, что это только у пожилых забулдыжных мужиков встречается.
– Видишь ли, данное заболевание встречается и у маленьких детей. Короче, Володя, я сейчас сбегаю с работы, еду к тебе домой, а потом в ГНД. Потерпи, я все привезу.
– Ты только с Лизаветой поласковей, вдруг перепугаешь девушку, – попросил Владимир.
– Ей бы стервозе глаза выцарапать, и того было бы мало.
– Ну ма-а!
– Хорошо, жди, сына, я постараюсь быстрее.
Владимир второй уже раз за день стал слушать мелодичные короткие печальные гудки.
В горле опять стало чрезвычайно сухо, почему-то захотелось спать, и он спросил:
– Разрешите, пожалуйста, мне водички испить.
Юноше указали на прозрачный тонкостенный кувшин с водопроводной водой и толстостенный глиняный бокал, что стояли на белой тумбочке у окна. Владимир взял керамическую посудину, хорошенько дунул в широкое отверстие, как лихой заправский ковбой из вестерна прочистил бы свой крупнокалиберный кольт после очередного удачного выстрела, и налил шипучий пенящийся «Краш». Лимонад охлаждал, и стало легче дышать.
Он ответил на многочисленные вопросы о его предыдущих заболеваниях и о том, сколько он выпивает за день, за неделю, за месяц. Ему замерили температуру и давление. Спрашивали о жалобах, о самочувствии наутро после употреблений спиртного, о галлюцинациях, о наличии психических отклонений у родственников и в заключение дали подписать бумагу о том, что с правилами распорядка и режимом лечебного заведения он знаком и обязуется выполнять. После опроса он допил остатки газированной жидкости и вновь почувствовал облегчение.
Вторая женщина оказалась медицинской сестрой и отправилась сопровождать новоиспечённого пациента в определённое ему отделение. Владимир проследовал через холл за голубым халатом. Как и в первое появление, публика здесь мало интересовалась чем-либо: мысли посетителей были заняты ухабами на дороге собственной судьбы. Владимир с медсестрой прошли мимо бритого охранника. На лестничной площадке у деревянной двери медсестра нажала кнопку звонка.
