– Даже бывало и по пять дней.
– Утром вы похмеляетесь?
– А как же? Клин вышибают клином.
– Мне более-менее с вами всё ясно.
Татьяна Павловна заканчивала записи своего сбора данных об очередном пациенте.
Она оторвалась от письма и, придав лицу абсолютную серьёзность, на какую была способна, сказала:
– Напоминаю вам, Владимир, об обязательном соблюдении режима нашего лечебного стационара.
– Получается, буду соблюдать.
– Ранним утром перед завтраком вам следует обязательно зайти в процедурный кабинет и сдать анализы.
Медсестры в курсе и всё скажут. Это очень важно, понятно?
– Надо думать, сдам все, что в моих силах.
– Сейчас можете идти в свою палату и, пожалуйста, помните об анализах утром, а пока до свидания.
– До свидания, – попрощался он и притворил потрескавшуюся дверь.
На обеде Владимир пытался поесть горяченького супчика, и противная по вкусу жидкость странного содержания только сильнее раздразнила внутрижелудочный огонь. Аппетит он утолил продуктами из пакета, принесённого матерью, но внутренняя жажда давала о себе знать.
Через час после обеда пришла в бледно-зелёном плаще мать. Она принесла войлочные тапочки на резиновой подошве, сменные носки, двухлитровую бутыль минеральной воды, пару луковиц, пучок зелёных луковичных перьев, чеснок, бульонные кубики, пакетики чая и кофе, сметану, сладкие сырки, таллиннскую колбасу, блок сигарет, две кружки и кипятильник. Она вновь беседовала с Татьяной Павловной и показала ей все принесённые лекарства. Мать сказала Владимиру, что врач сегодня вечером дополнительно назначит витамины и таблетки. Она изо всех сил старалась говорить спокойнее, но утомлённые глаза помимо её воли наполнялись слезинками, выдавая состояние сильного переживания.
– Самое главное, Володя, заклинаю тебя – соблюдай режим, и тогда всё станет в порядке. Делай всегда только то, что скажут медработники, ясно?
– Ма, успокойся.
– Ты ведь пошёл вразнос!
– Ты напрасно волнуешься.
– Знаешь, Володя, я действительно всё это перевариваю с трудом, поэтому, разреши, я завтра останусь дома, а приеду только послезавтра.
– Давай, ма, договоримся иначе: я завтра вечером отсюда позвоню или попрошу кого-нибудь перезвонить тебе. И тогда решим, стоит ли тебе послезавтра приезжать. Кормят здесь великолепно, так что зачем лишние продукты возить? Воды и сигарет мне надолго хватит. Поэтому тебе светиться излишне незачем. Если случится что-то серьёзное или нужда какая-нибудь возникнет вдруг, тогда я обязательно сообщу.
– Хорошо, но послезавтра я всё же, скорее всего, приеду.
– Как там Лиза?
– Она прямо рвалась к тебе приехать из любознательности, и я с превеликим трудом её отговорила.
– Спасибо, ты поступила отлично, классно. Передай ей, пожалуйста, что я лично просил её воздержаться от приезда сюда, потому что так будет лучше и для меня, и для неё.
– Пожалуйста, Володя, держись, сына.
– Будь здорова, ма.
Мать с сыном обнялись, как перед длительным расставанием, мать отвернула к входной двери лицо и смахнула с глаз предательские слёзы. Когда она выходила на лестничную площадку, её плечи и спина приподнимались от частых глубоких вздохов.
Расставшись с матерью, Владимир возвратился в палату, где соседи дремали и даже сладко похрапывали. Он разделся и лёг под одеяло досыпать, предупредив соседей, чтобы его разбудили на ужин.
«Следует его посетить ради соблюдения режима лечебного учреждения», – подумал он, засыпая.
