Дежурный врач спустился к себе в кабинет, а Рита ещё пыталась сделать искусственное дыхание и массаж сердца пациенту, тело которого уже постепенно остывало.
Ещё время отсчитало минут десять, пока, возможно, кто-то надеялся на чудо.
Наконец Елена Анатольевна мягко распорядилась:
– Хватит его беспокоить. Рита, послушай, достаточно! Пойми, пожалуйста, он уже уснул навечно.
Идите, Володя, позовите больных, чтобы помогли поднять его на стол, а то внизу оставлять плохо.
– Мы его и вчетвером подымем, – предложил Владимир.
– Сможем ли? – засомневалась Елена Анатольевна.
– Надо думать, сможем, ведь теперь он легче, – ответил Владимир.
Однажды телеканал «365» поведал ему, что иностранцами проводились эксперименты с людьми, которым вот-вот предстояло отправиться в мир лучший. Результаты настоящих исследований бесспорно подтвердили гипотезу, что сразу после наступления смерти тело умершего человека облегчается граммов на сорок. Делая окончательные надлежащие выводы, зарубежные учёные объяснили данный эффект отделением и уходом от бренных останков энергетической оболочки, какую популярная литература часто называет биологическим полем.
Последние слова Владимира вряд ли кто понял правильно, но обе медсестры взялись за углы матраса у изголовья, Рита поднимала у стоп, а Владимир подхватил матрас за края средней части. Бездыханное тело, одетое только в чёрные семейные трусы, положили вместе с матрасом на середину теннисного стола и прикрыли тонким шерстяным одеялом и простыней с кровати краткосрочного пациента.
Шаг Риты вдруг сделался замедленным, как бы приторможённым, её плечи понуро опустились, тонкие руки обвисли плетьми, наклонённое вперёд лицо побледнело, и крупные слёзы безудержно одна за другой начали капать из её прикрытых глаз на истоптанный линолеум пола. Только теперь она осознала, что всё бесповоротно закончилось, поэтому она нагнулась, подобрала меховую жилетку и, всхлипывая, пошла в свою палату безо всякой попытки унять горькие слёзы отчаяния.
Елена Анатольевна открыла настежь оконные рамы, чтобы понизить таким образом температуру воздуха комнаты. На дверь повесила заранее приготовленный амбарный замок.
Сестры милосердия пошли оформлять журнал наблюдений.
Без раздевания, в спортивном костюме Владимир прилёг поверх одеяла на кровать, которой вместо обычного скрипа подобало начать играть марш Шопена.
Он попытался разобраться в происшедшем: «Ушёл из жизни человек, а медицинские работники почему-то совершенно спокойны. И в чём причины происшедшего? Хорошим он был мужиком или так себе – это дело десятое, но человек расстался с жизнью окончательно. Безо всякой объявленной войны гибнет человек! А может, вой на все-таки идёт? Между алкоголем и человечеством? Да, это и есть настоящая вой на! На стороне алкоголя выступают пособники».
Вместо противодействия кто-то попустительствует рекламе и распространению ядонаркотиков – никотина и алкоголя. Кто-то пропагандирует порочный образ жизни. Кто-то потворствует наращиванию закупок этих ядонаркотиков за рубежом и вкладывает средства в их отечественное производство. Если вся эта продукция находит потребителя, люди становятся наркозависимыми, приобретают смертоносное заболевание и преждевременно погибают. Правильно пел Владимир Высоцкий: «Так лучше, чем от водки и от простуд!». Но это вряд ли нравится тем, кто хочет, чтобы все поголовно пьянствовали. Этим предателям рода человеческого хотелось бы, чтобы люди сидели по домам и хлестали горькую или ковыряли вену иглой да закусывали табачным дымом. Алкоголик (и наркоман тоже) – человек пассивный – разве сможет он заступиться в полной мере за себя или другого, униженного, оскорблённого, обворованного? Любой мелкий чиновник, производственный мастер, полицейский скажет ему: «Сиди, синяк, да помалкивай в тряпочку. Знай, пьянь синюшная, свой шесток. Или хочешь загреметь под фанфары?».
