своего отца и с собственным автографом: «Better latter, then never!». Я первый в СССР перевел Д. Х. Чейза на русский язык. Еще в 1974 году. Потом мне понадобилось 10 лет, чтобы опубликовать этот удивительный детектив (к переводу жаргонных слов наркоманов из Голливуда и полицейских США я подключил закрытую лабораторию по борьбе с распространением наркотиков на территории СССР при МВД СССР). Я его напечатал в журнале общества «Знание», «Лидере» и в Магадане отдельной книжкой. В своем архиве я храню два отказных документа, запрещающих мне «распространять в СССР произведения зарубежных авторов, которые пропагандируют чуждую нам культуру» Один – из соответствующего отдела МВД, другой – из ЦК ВЛКСМ. Связи Никиты и его друзей тогда мне не помогли.
Никита очень много сделал для меня хорошего и, можно смело сказать, судьбоносного. Это он познакомил меня с очень красивой девушкой Ниной, не знаю, что он ей про меня наговорил, но Нина в меня влюбилась по уши. Мое сердце тогда было занято внучкой (или правнучкой, точно не знаю) Глеба Максимилиановича Кржижановского, друга и соратника Ленина, Светланой (Светик! Я люблю тебя и сейчас!) Света погибла случайно, 25 лет назад, во время террористического акта на крупного государственного деятеля Италии, по дороге в Турин (об этом писали многие зарубежные газеты и наш журнал «Родина», корреспондентом которого она работала). Но Нина, почти насильно, привела меня на просмотр «Калины красной» и познакомила с Василием Макаровичем Шукшиным.
Никита познакомил меня (чуть было!) с Евгением Евтушенко. Но, знакомство не успело должным образом состояться, ибо Евгений и Никита из-за чего-то поссорились, и Никита нокаутировал Евгения. Никита выглядел тогда, как красавец-викинг. Огромный, стройный, с длинными светло русыми волосами, большими голубыми глазами, с длинными и пушистыми ресницами, орлиным носом с чувственными ноздрями, большим пухлым ртом, тяжелым, квадратным подбородком с глубокой ямкой посередине, рельефной мускулистой шеей, тяжелыми широкими плечами и осиной талией, с мощными ногами и руками. Однажды, когда я уже работал врачом-психиатром в подмосковной психиатрической больнице, что под Клином, со мной случился приступ аппендицита.
Во время короткого перерыва перед обедом, я зашел в комнату отдыха, где были гимнастические снаряды, чтобы, дежурившие сутками врачи, могли бы поразмяться. Я начал подтягиваться на кольцах. И, чуть было не закричал от сильнейшей боли внизу живота, справа. Перед глазами поплыли розовые круги. Диагноз не вызывал сомнения – острый аппендицит. Тут же вызвали «скорую помощь», чтобы отвести меня в ЦРБ (центральную районную больницу) на операцию. От Клина до Золино – 30 минут, если ехать со скоростью 80—100 км. в час. Другого выхода не было, если только не оперироваться на месте. Такой вариант я тоже прокручивал: инструментария хватило бы, и как-нибудь два психиатра могли бы сделать эту не сложную операцию. Судя по тому, что у меня началась сильная рвота, а температура поднялась до 40 градусов, я понял, что аппендикс мой лопнул и у меня начинается перитонит. Психиатрическая больница находилась в 5 километрах от шоссе. Дорога к ней была лишь покрыта гравием, да толстым слоем глины. В дождливую погоду она представляла собой месиво, по которому не могли проехать ни «скорая помощь», ни милицейский «газик»! Аппендицит со мной приключился именно на третьи сутки проливного дождя. Меня погрузили на телегу, запряженную старой кобылой, и повезли к шоссе, где нас ждала «СП». Не успели мы проехать и ста метров, погружаясь в жидкую глину по дно телеги. Кобыла еле двигала ногами. Боль была уже такая сильная, что о последствиях просто не думалось. И тогда я увидел… Никиту! Сначала мелькнула мысль, что, вот, начал бредить! Он иногда, правда, приезжал ко мне в
