– А на что жаловались? – полюбопытствовал губернатор.
– Так я ж… – Неронов спохватился, откашлялся и продолжил: – Жалованье недоплачивали, налоги выдумывали, да и права и обычаи рыбной ловли как будто поурезали. На жалобы чиновники не реагировали!
– И что, за то и бунтовать вздумали? – усмехнулся губернатор.
– В тысяча семьсот шестьдесят шестом году генерал Потапов, а в шестьдесят седьмом генерал Черепанов усмиряли казаков. Многих примерно наказали.
– Видать, мало наказали, раз снова бучу поднимают. – Иван Андреевич наконец-то указал Неронову на стул: – Присаживайтесь, полковник. По глазам вижу, что вам еще есть о чем мне сказать.
Неронов недоумевал. «Непонятливость» оренбургского губернатора удивляла его, раздражала и настораживала.
– Тут еще калмыки свою лепту внесли к недовольству казаков.
Иван Андреевич что-то записал и посмотрел на полковника:
– Ты про тех калмыков, что кочуют ордами по степям между Волгой и Яиком? Но они России всегда верно служили. И границу охраняли.
– Так что калмыки-то учудили? Они же мирные, как овцы?
– Прижимать их зря много приставы начали. И они сбежали. В Китай.
– Ку-у-да?
– По киргизской степи в Китай! – уточнил Неронов.
– А казаки тогда почему взбунтовались?
Прежде чем ответить, полковник ненадолго задумался:
– Даже не знаю, как сказать.
– Как скажешь, так скажешь, – кисло улыбнулся губернатор. – Я пойму!
«Как же, поймешь, тупица! – зло подумал Неронов. – Доклад зачитал, а ты ничего так и не понял!» А вслух сказал:
– Яицкому войску велено было в погоню за калмыками двинуться. Их задача – остановить беглецов и возвратить обратно! Но казаки отказались исполнять повеление. И… взбунтовались! Потому мне поручено было возглавить Следственную комиссию.
– И что вы выявили?
– Под предводительством казака Кирпичникова подошли к дому капитана Дурнова и потребовали выдачи якобы задержанного жалованья. Генерал-майор Траубенберг приказал им разойтись. Но казаки проявили неповиновение. Они набросились на Траубенберга и его солдат. В результате генерал был убит, Дурнов изранен, членов канцелярии взяли под стражу, а на их место посадили «свое начальство»! Они даже, набравшись неслыханной наглости, отправили своих выборных в Петербург. Но не пощады просить за мятеж, а оправдать свой бунт кровавый! Но из Москвы для усмирения и наказания бунтовщиков был послан генерал Фрейман с отрядом гренадеров и артиллерией. Фрейман наголову разбил бунтовщиков. Бежавших переловили, остальных усмирили.
– И теперь разбираешься с бунтовщиками ты.
– Так точно, ваше высокопревосходительство!
– Много их в Оренбург понагнали? – подводя черту, спросил губернатор.
– Много, – ответил Неронов.
– Мест в тюрьме хватило?
– Нет. Кого не поместили, от вашего имени рассадили по лавкам Гостиного и Менового дворов.
– Ах, да, – вспомнил губернатор, – я действительно подписывал такое распоряжение. Так чего им ожидать?
– Видите ли, должно же как-то наказываться человеческое упрямство, – улыбнулся полковник. – Особой строгости проявлять не велено, но меры будут приняты соответствующие.
– Ладно. Как вы устроились?
– Ничего. Думал, хуже будет!
* * *
Полковник Неронов уселся за стол в тюремном дворике и крикнул приставу:
– Давай, подводи по одному.
Первым подошел угрюмый казак, вид которого говорил, что он покорен, но пока еще не сломлен. Неронов нахмурил брови и сжал кулаки:
– Как звать, сволочь?
– Дык Ивашка я… Ивашка Ковшов я.
