Дверь он открывал осторожно, стараясь не шуметь. Над столом горела настольная лампа, остальной свет был потушен, а закрывающие койку шторки задернуты. Он потихоньку отодвинул одну шторку и… увидал пустую постель со слегка смятой подушкой. Любы не было.
* * *
Хорошее настроение быстро улетучивалось. Поезд пришел в Ригу по расписанию, ровно в десять ноль пять, но ее никто не встречал, и она решила сразу поехать в порт. На привокзальной площади стояли цветочницы, и Люба купила три крупные белые хризантемы. Потом она взяла такси. Денег было в обрез, но с чемоданом и цветами добираться до порта на переполненном общественном транспорте, да еще в малознакомом городе, казалось слишком сложным. Огромный торговый порт растянулся по правому берегу Даугавы на много километров, но проходная была только одна, недалеко от центра города, и дорога, вопреки ожиданиям, заняла не более пяти минут. Люба расплатилась с водителем, забрала вещи и протянула охраннице, плотной женщине лет сорока в синем форменном кителе, свой паспорт.
– Что это? – охранница демонстративно щелкнула блокиратором вертушки и уставилась на Любу большими, навыкате, как у жабы, глазами.
– Паспорт, – ответила Люба, робея.
– Сама вижу, что не трамвайный билет. А пропуск где?
– Нет у меня пропуска. А…
– Так выпиши! Бюро пропусков за углом. Куда попасть-то хочешь?
– К мужу… То есть на корабль. На «Иркутсклес».
– Нет у нас такого, – теперь охранница смотрела на нее с явным подозрением.
– То есть как это – нет? – заволновалась Люба. – У меня муж штурман, я только с поезда, у меня телеграмма вот, там ясно сказано…
– Ладно, ладно, не суетись, – немного смягчилась охранница. – Иди к тому окошку, там разберутся.
В бюро пропусков действительно подтвердили, что «Иркутсклеса» в порту нет, но смилостивились и позвонили диспетчеру, выяснив, что судно еще на подходе, прибытие ожидается через час.
Часа полтора Люба, поставив чемодан на землю, терпеливо выхаживала между проходной и бюро пропусков. Десять метров в одну сторону. Десять в другую. Хотелось есть. Время от времени через ворота порта въезжали и выезжали машины, большей частью легковые, в том числе такси, и каждый раз Люба с надеждой вглядывалась в лица выезжающих пассажиров. Наконец она вновь подошла к окошку бюро.
– Прибыл ваш «Иркутсклес», – ободряюще сказала ей миниатюрная женщина в зеленой форменной рубашке с погонами. – На четырнадцатом причале стоит, сразу за угольной горой.
– Значит, – с надеждой спросила Люба, – я могу получить пропуск?
Женщина сочувственно улыбнулась.
– Нет пока. Сначала пройдет комиссия, потом на проходную доставят судовую роль на родственников и экипаж, и вот тогда…
«Тогда» растянулось еще на два часа. Наконец долгожданный пропуск был получен, и Люба, приободрившись, зашагала в указанном направлении. По разбитым дорогам носились автомобили и какие-то странные устройства, похожие на четырехлапых механических пауков, иногда с прицепленными к брюху контейнерами. По путанице рельсов медленно перемещались товарные составы и огромные портовые краны. Дорожки для пешеходов, там, где они присутствовали, были разбиты еще больше, и каблуки новеньких Любиных туфель то и дело проваливались в бесконечные выбоины. Чемодан оттягивал плечи. Стебли хризантем от беспрестанного их перекладывания из руки в руку обмякли и понуро склонили цветочные головы.
Еще полчаса спустя, окончательно измученная, она увидала огромный, сияющий свежей серой краской корпус «Иркутсклеса» с высокими, воткнутыми прямо в небо желтыми мачтами-кранами, с белоснежной надстройкой. Портовые краны, чем-то напоминающие гигантских болотных цапель, скармливали ему свою добычу из большой черной горы, наполняя пространство лязгом и грохотом. Возле трапа стояли несколько такси.
