Такое счастье! Всё ерунда по сравнению с этим.
С того дня я ненавязчиво стала снова захаживать в дом малютки. Исключительно по вечерам, когда Галина Николаевна, директриса, уже ушла домой.
Малышка моя, после того как зажил шрам, стала такой красавицей! Кажется, она меня даже узнала, когда я пришла к ней после долгой разлуки, и заулыбалась.
«Теперь тискать тебя буду каждый день», – пообещала я Аришке, на что она выдала мне уверенное «ага». Честное слово! Я ничего не придумываю. Вот какая умная она девочка.
А жизнь-то налаживается.
***
Однажды вечером я пришла с тренировки и с порога услышала:
– Зорин заходил. Про тебя расспрашивал.
Таня с деловитым видом, словно кормилица царского наследника, восседала на кровати с дитём на руках. Хоть картину с неё пиши.
– Ещё не хватало! – проворчала я, но тут же не удержалась: – И о чём же он спрашивал?
– Ну, про тот случай с твоей олимпийкой.
«О-ой, и он в курсе про эту ересь. Ну вот, и в его глазах я теперь падшая женщина», – мысленно простонала я и скривила лицо, будто съела что-то невкусное.
– У тебя ведь хватило ума молчать в тряпочку? – строго спросила я соседку.
Таня промолчала, но по её лицу я поняла: ума не хватило.
Ой ё… Вот ведь правду говорят: болтливый друг – хуже врага.
– Тогда рассказывай, чего ты там ему наболтала? – потребовала я.
– Рассказала, как есть: что ты случайно застукала Германа с Элькой, которой ты одолжила олимпийку. И что теперь они тебя травят…
– Ох… – страдальчески воскликнула я.
– Ну и по поводу этого… Я вот давно думаю, что с тобой всё не так чисто: ты где-то скиталась два года, парней не любишь, да ещё, оказывается, не девственница… – рассуждала моя соседка. – Всё указывает на то, что тебя изнасиловали, и твой мозг решил сделать вид, что ничего не было, и стёр память.
Нет, ну это нечто. Я даже дар речи потеряла на целую минуту.
– Никто. Меня. Не. Насиловал! – чётко, с толком, с расстановкой, прошипела я. Если бы не засыпающая с мамкиной грудью Машенька, я бы завопила так, что трещины поползли по стенам.
– Вот я и говорю: твой мозг спасает тебя от болезненных воспоминаний. Или, может, это было давно, и ты просто забыла, – упрямо твердила Таня.
Я махнула рукой на её бредовые предположения. Уж я-то помню себя с двух лет, и никто меня не трогал. И память у меня прекрасная.
Но самое-то обидное, что моё так называемое грязное бельё выставили напоказ. Да и кому? Косте!
О-о-ох, боженька, ты там опупел, что ли? Ну за что-о-о?
11. Глава 10. Козлы познаются в сравнении
Глава 10. Козлы познаются в сравнении
Весна – это такое время, когда не только на улицах оттаивают «подснежники», но и в людях тоже. Если у кого есть говнецо в душе, весной оно обязательно всплывёт. Точно говорю.
А обладателями самых пышных «подснежниковых рассадников» оказались Герман Маркелов и его дружок. Вот нет бы им отстать от меня, но они… Эх!
В тот апрельский день мы проходили по биологии генотипы и фенотипы. Каждый должен бы составить задачку по своему типажу, выбрав как основной параметр цвет волос или глаз.
И если мамины мутные серые глаза и белёсые вечно нечёсанные волосы я помнила, то образ папы беспросветно замылился в моей памяти.
– Людмила Александровна, – подняла я руку, – а если я не знаю, какие волосы и глаза были у моих родителей?
Зря я это сказала. Надо было просто взять параметры с потолка и всё.
На меня уставился весь класс.
– Оу, – задумалась Людмила Александровна. – Тогда у тебя всё ещё интереснее. Можешь составить вероятные варианты, отталкиваясь от своего цвета глаз и волос, – попыталась сгладить неловкость она.
