Читать онлайн Натали Лавру - Демоника и её Голубоглазка

1. Пролог

Среди придворных наставников и наставниц юной герцогини Фиарбской не нашлось ни никого, кто смог бы совладать с прескверным характером подопечной.

Обладая весьма посредственным магическим даром, леди Доминика умудрилась превратить жизнь всех своих гувернёров в кошмар. А всё потому, что отец юной герцогини на дух не переносил магов и взращивал в единственной наследнице исключительно полезные для будущего управления герцогством навыки.

Леди Мергена, сухопарая и высокая, как каланча, заставляла подопечную отрабатывать элементы танца, а за непослушание лупила воспитанницу тонкой тростью по рукам и спине. Леди Мергена в стремлении к лучшим результатам работы давала волю своей глубоко идеалистичной натуре.

После занятий танцами Доминика успевала под завязку зарядиться негативной энергией и выплёскивала оную за обеденным столом.

Герцог Бортеус Фиарбский ратовал за то, чтобы воспитание, приличествующее статусу его дочери, вбивалось в буйную голову Доминики любыми методами. Сам отец никогда не испытывал к дочери особо тёплых чувств и даже ни разу не предпринимал попыток поговорить по душам.

Магические данные Доминики прозябали в тени, без единой возможности их развить.

Сам герцог способностями к магии не обладал, хотя в его роду были выдающиеся в этой области личности.

Жена герцога, Беатрис, таинственным образом исчезла, когда их дочери было два года. Впрочем, Бортеус по супруге не тосковал. Их брак был заключён по расчёту, так что, заполучив потомство, герцог успокоился.

Он вообще был не создан для семейных телячьих нежностей, за свою жизнь герцог никого не любил, как не любили его. Даже его внешность к особой симпатии не располагала: невысокий рост, мешающая двигаться и изрядно старящая полнота, чрезмерно пухлые губы, залысина на голове и маленькие одутловатые пальчики, щедро увешанные перстнями.

Глядя на отца, Доминика сильно сомневалась, что состоит в родстве с ним.

В память о матери у девочки остался лишь кулон со спрятанным внутри крошечным портретом бывшей супруги герцога Фиарбского.

Доминика внешне была копией матери, но не имела желания видеться с ней. Почему? Да потому что не понимала, как можно было оставить родного ребёнка там, где его некому любить. Возможно, появление наследницы было ценой свободы для супруги герцога, но расплачиваться за чужие ошибки пришлось маленькой и ни в чём не повинной девочке.

Впрочем, девочка не давала себя в обиду.

В девять лет Домми обнаружила у себя магический дар. Впервые это случилось, когда девочку заперли в чулане за отвратительное поведение.

Ломать в пустой маленькой коморке было нечего, так что Доминика просто улеглась на свои пышные юбки и предалась любимому делу: мечтаниям. Что-что, а воображение у юной герцогини было отменное. Выдумывать разные шалости и чудеса она могла днями напролёт, а заточение в тёмном чулане как раз располагало к этому. Сплошь одни плюсы.

И вот, погрузившись в свой внутренний мир и прикрыв глаза, Домми представила, как её лицо обдувает свежий ветерок, а где-то неподалёку шумит водопад. Девочка так погрузилась в выдуманный мир, что не сразу заметила, как её вполне реальные локоны щекочут лицо. По чулану гулял ветер. А ветра в душной непроветриваемой комнатушке без окон быть по определению не могло.

С того дня Домми начала экспериментировать, но держала свои попытки совладать с магией в секрете, чтобы, не дай Лорена, не подкинуть надзирателям новых поводов поиздеваться над и её без того многострадальной душой.

Домми поняла, что для работы с магией нужно чётко знать, чего хочешь, и представлять это. Например, если планируешь подпалить подол вредной Вобле (так Домми называла про себя леди Мергену), нужно вообразить картину случившегося конфуза в деталях.

Вот начинает тлеть ажурная верхняя юбка, вот из-за спины дражайшей наставницы робко, тонкой струйкой, пополз дымок, вот леди морщит нос, вот её глаза резко округляются, раздаётся волнительный «Ох!», и за столом начинается паника и беготня.

Сплошное удовольствие наблюдать за живыми человеческими эмоциями, не то этому кислому светскому обществу катастрофически недостаёт искренности.

Начинать магические шалости стоило с малого: сбросить кусочек мяса с ложки обратно в суп так, чтобы он обрызгал леди Мергену и сидящих рядом; нагреть вино в бокале вечно недовольного жизнью и чрезмерно важного папочки; подвернуть ножку стула, так чтобы сидящий полетел на пол, и прочее. За мелкими пакостями было не разобрать, кто же так мило шутит.

Кое-кто, конечно, подозревал Доминику и даже пробовал кидать ей угрожающие намёки, но будущей герцогине всё было ни по чём. Не пойман – не вор.

Однако спустя пару месяцев Доминике наскучили мелкие делишки. Ей захотелось заняться более масштабными делами. Но за первую же выходку девочка получила суровое наказание в виде трёхчасового стояния на коленях в храме.

Утешало лишь, что некая Вобла ещё долго будет вспоминать свою подопечную, садясь на свой тощий подпалённый зад.

Но выстоять три часа на коленях оказалось тяжёлым испытанием: чтобы поджечь подол Воблы, Доминике пришлось потратить весь свой магический резерв, и теперь девочка чувствовала себя так, словно приняла яд и теперь умирает. Но никого не волновало самочувствие юной герцогини.

«Дурная голова – худший недуг», – твердили все вокруг.

Так что жестокосердные надзиратели в этот раз одержали верх: им удалось на время, но всё же добиться внешнего послушания маленькой герцогини.

Отец, по всей видимости, хотел, чтобы Доминика стала подобной ему: чёрствой, расчётливой и равнодушной к людям. Но у самой девочки были совершенно другие планы на жизнь.

Раз в неделю отец вызывал дочь к себе в кабинет для отчёта: чему научилась, в чём провинилась, как планирует исправлять свои ошибки. И хотя у герцога не было времени и желания заниматься обучением дочери, он охотно выслушивал декламируемые наизусть цитаты из уставов, конвенций и прочих правовых документов.

Природа наградила Доминику отменной памятью, а отсутствие желания зубрить скучные документы успешно компенсировалось стараниями учителей. Знания в Доминику в прямом смысле вбивались различными тростями и не менее крепкими словами.

Домми тяжко вздыхала и мечтала о временах, когда повзрослеет и будет сама себе хозяйкой.

2. Глава 1

В тот день Доминика шла на ковёр к отцу в особенно расстроенных чувствах. По правоведению она за спор с наставником получила «неуд», Вобла на уроке танцев раз десять треснула подопечную по спине, а теперь ещё отец...

При первом же взгляде на папочку Бортеуса Домми поняла: грядёт очередная трёпка.

Интуиция не подвела: отец лютовал, унижал, поминал обидным словом бывшую жену и проклинал тот день, когда на свет появилась его единственная дочь.

Доминика плакала крайне редко, да и то в основном напоказ, но сейчас её глаза жгли самые настоящие слёзы. И, да, она до последнего не хотела их показывать – зритель не тот, он не оценит, не проникнется.

На Домми накатила волна удушья, заболело в груди от осознания, что никто на всём белом свете её не любит. Да, она знала, что никакая она не бестолочь, не уродина и не дёрганая кляча. Но от оскорблений отца захотелось сжечь проклятый кабинет с его хозяином белым пламенем.

Доминика тёрла опухшие от едких слёз глаза, когда почуяла неладное: отец снова орал, размахивал руками и показывал куда-то в сторону книжных стеллажей.

От увиденного как-то сам собой раскрылся рот: по корешкам книг коварными наглыми язычками скользило пламя, и цвет оно, вопреки законам науки, имело молочно-белый.

– Прекрати это немедленно! – кричал отец, кашляя от дыма.

Но прекращать то ли не хотелось, то ли не моглось...

К тому моменту, когда прибежали слуги с вёдрами, огонь успел разойтись по всему кабинету. Пламя с аппетитом пожрало какие-то шибко важные документы, лежавшие в столе.

Ярость, в которую впал отец, описанию не поддавалась.

Доминику отвели в конюшню и выпороли розгами, а через два дня отправили в пансион смирения для благородных девиц имени святой Софии: проще говоря, в душегубку монастырского типа.

Вобла и остальные «надсиратели», как их прозвала Доминика, остались позади.

«Теперь придётся дрессировать новых наставников», – вздыхала девочка.

***

О том, что новая подопечная имеет магические способности, в пансионе не знали (герцог Фиарбский поостерёгся «козырять» такой информацией), а когда узнали, было уже поздно.

За прегрешения зарвавшихся матушек-настоятельниц поплатились все: со дня появления в пансионе маленькой герцогини во время молитвенной службы начали разом гаснуть все свечи, а так как дело было либо в предрассветный час, либо вечером, весь храм раз от раза погружался во мрак.

Доминика не привыкла вставать до рассвета, она искренне не понимала, почему нужно молиться именно в это время? Может, богине Лорене и армии её святых тоже хочется поспать, а какие-то фанатичные завывалки мешают им, вот они и гневаются и насылают мор на деревни.

Нехорошо...

После месяца пребывания в стенах неприветливой обители главная настоятельница послала герцогу Фиарбскому письмо, что, к сожалению, юной герцогине не подходит специфика обучения и воспитания данного пансиона. Но герцог не спешил забирать драгоценное дитя из высоких толстых стен пансиона и заплатил щедрую компенсацию за моральный и прочий ущерб, причинённый обитателям заведения.

Временами Доминика устраивала своим строгим наставницам настоящий кошмар.

Дурной пример заразителен. Другие воспитанницы оценили герцогскую изобретательность и, измученные строгим аскетическим порядком заведения, поддержали Доминику.

Благородные девицы быстро и, главное, с превеликим желанием растеряли всю свою кротость и показали матушкам зубки.

Молитвенные песни отныне пелись вразнобой, чем регулярно доводили наставницу по музыке до истерики.

Во время коллективных молитв тут и там слышались смешки, а так как в потёмках было не разобрать лиц виновниц, матушки-настоятельницы приуныли в своём праведном гневе.

Воспитанницы отбились от рук, бессовестно попирая устои пансиона.

Дело приняло серьёзный оборот, а значит, пора ввести новый, ещё более жёсткий порядок.

Однажды утром благородные девицы получили на завтрак лишь по тонкому куску хлеба и стакану воды. Настоятельницы объявили строгий пост, который продлится ровно до тех пор, пока души обитательниц пансиона не очистятся и не превратятся в родниковую воду да солнечный свет.

«В общем, до смерти решили голодом заморить», – сделала вывод Доминика и призадумалась: чем бы ещё насолить ханжам в рясах?

После голодного завтрака и смиренной молитвы воспитанницы отправились на занятие по лепке из глины.

Те девушки, что давно жили в пансионе, довольно ловко и умело вылепляли на гончарном круге кувшины. Новенькие же, и в их числе Доминика, мучили податливую глину в попытках создать хотя бы тарелку.

Вдруг на ум Домми пришла блестящая, прямо-таки возмутительно гениальная идея.

Руки воодушевлённо принялись лепить это. Все знания Доминики о мужской физиологии сводились к созерцанию обнажённой статуи мускулистого обнажённого полубога, которую девочка обнаружила на чердаке в куче пыльного хлама.

Творение получилось приятно реалистичным по форме, но раза в три увеличенным, чтобы даже самым подслеповатым настоятельницам удалось разглядеть сие великолепие в боевом положении.