Девушки-сёстры по несчастью с опаской поглядывали на Доминику, предчувствуя новую волну неприятностей. А уж что может быть хуже голода?
Холод.
Но Доминика самозабвенно отдалась воле вдохновения, а потом, пока наставница-настоятельница не увидела, завернула шедевр в полотенце для рук и спрятала в широкий передний карман фартука.
Во время вечерней молитвы настоятельницы и воспитанницы узрели чудо: у бесполого до недавнего времени супруга богини Лорены вырос...
– О-ох! Божественный жезл! – всплеснула руками и воскликнула, прослезившись, мать Мария.
– Это не Божественный жезл! Это богохульство! – словно выплёвывая каждое слово, возвестила мать София и стрелой умчалась в бытовку, где хранилась лестница для чистки статуй.
Однако с первых же попыток сбить внушительное мужское достоинство шваброй стало ясно: кто-то накрепко приплавил его к статуе.
А кто здесь магически одарён и с первого дня своего появления наводит хаос? Правильно: Доминика де Фиарби. Более мерзейшей особы не видывали стены пансионата. Не девчонка, а унизительнейшая пощёчина самой богине Лорене.
В полночь всех учениц пансиона в одних ночных сорочках вывели на улицу, каждой вылили на голову по ведру ледяной колодезной воды и заставили целый час молиться богине на коленях, прося о прощении.
На утренней молитве благородные девицы, опустив долу кроткие взгляды, старательно вытягивали ноты осипшими простуженными голосами.
Но Доминику запугиваниями и наказаниями было не сломить.
Не успел хор допеть последний припев молитвенной песни, как на упитанном филейном месте матушки-настоятельницы Марии начала тлеть ряса. По ткани расползлась дырка в форме персика.
Когда мать Мария закрутилась-завертелась, кроткие воспитанницы, забыв о новых грозящих наказаниях, заойкали и захихикали.
Мало-помалу матушки отчаялись приструнить дебоширку и богохульницу. Наказания, касающиеся всех, с ней не срабатывали, да и превращать щедро финансируемый пансионат в чистилище для грешниц не хотелось. Репутация, знаете ли...
Когда наказания не сработали, настоятельницы пытались угомонить Доминику тем, что не замечали её шалостей, но и тут их ждало разочарование: прямо-таки дьявольская фантазия испорченной девчонки не знала границ.
Сорванные коллективные молитвы, ежедневные придирки к скромной пансионской трапезе, альтернативные извращённые трактовки Священных Писаний, ставящие под угрозу репутацию Божественной Книги и запоминаемые быстрее и прочнее оригинальных...
Эта маленькая герцогиня – настоящий дьявол в детском теле! И лучше бы скорее избавиться от неё, пока она не подросла и не превратила пансион благородных девиц в обитель развращённых умов или – о, ужас! – в бордель.
После полугода безуспешных попыток укротить строптивый нрав юной герцогини Фиарбской матушки-настоятельницы поняли: никакие богатства не компенсируют им измотанных нервов и потерянного авторитета в глазах учениц.
За глаза пансионатский персонал прозвал герцогиню Демоникой.
Когда Доминика узнала о своём прозвище, восторгу её не было предела. Она даже махнула рукой на вынужденные неудобства для жизни в неприветливых стенах заведения.
«Что ж, Демоника так Демоника, – злорадно улыбнулась Домми, потирая ладони. – Репутацию нужно поддерживать!»
Руководство пансионата отправило неисправимую бунтарку восвояси, несмотря на протесты второй стороны. Герцог Фиарбский рвал и метал, но даже его гнев страшил настоятельниц меньше, чем перспектива снова видеть незабвенную Демонику.
