Затем она объяснила расположение овощей, и Бенедикт довольно неплохо справился, накладывая еду на свою тарелку так же, как это делали другие. Один раз он промахнулся мимо блюда с горошком и царапнул вилкой по столу, но кто-то, ни слова не говоря, просто пододвинул горошек поближе.
Все блюда были простыми, но хорошо приготовленными, так что он был вполне доволен. К тому же о нем здесь заботились… А вот на борту корабля… О, там все по-другому.
Когда Бенедикт съел примерно половину всего, что положил себе на тарелку, открылась входная дверь. А затем последовала обычная возня – шорох одежды и шарканье подошв. Потом вдруг послышался какой-то стук – словно передвигали мебель. После чего – негромкий разговор. И входная дверь закрылась.
Через несколько секунд послышались шаги преподобного Джона Перри, а затем – его голос.
– О, вы сели за стол без меня! – воскликнул викарий.
– Но ведь все было горячим, – отозвалась его жена. – Я уверена, ты бы не хотел, чтобы труд кухарки пропал даром.
– Да-да, конечно, – пробормотал мистер Перри. – Фрост, слуга доставил из «Свиньи и пледа» ваш сундук.
Так вот что означал тот стук… Бенедикт кивнул и поблагодарил. Потом тихо спросил:
– А как… Нэнси? – Он вдруг сообразил, что не знал ее фамилии.
– Теперь она упокоилась, бедняжка, – со вздохом ответил викарий, занимая пустой стул во главе стола. – Будут проводить расследование. Коронер созывает суд присяжных. Меня вызовут как свидетеля, – снова вздохнув, добавил преподобный.
– Дедушка, у тебя неприятности? – с тревогой в голосе спросила Мэгги. – Тебе придется опять от нас уйти?
– Это нельзя назвать неприятностями, моя девочка. Им нужна помощь, вот и все. – Викарий помолчал, собираясь с мыслями. – Однако ума не приложу, что коронер захочет у меня узнать. Ведь я просто читал молитвы… Как вы полагаете, миссис Перри, они захотят, чтобы я вспомнил, какие именно молитвы? Но я уже не помню. Был очень взволнован, как вы понимаете…
– Нет-нет, папа, – сказала Шарлотта. – Не думаю, что в данном случае это имеет значение. Главное – ты находился с ней рядом в момент ее кончины.
– Но ее руки… Поттер хотел, чтобы я скрестил ей руки на груди, как только она скончалась. Имеет ли это значение? Я колебался, хотя мне, наверное, не следовало медлить. Но потом я, конечно, сделал все так, как хотел Поттер.
– Нужно будет сообщить ее родным, – сказала миссис Перри.
– У нее нет родных, – ответил викарий. – Она осиротела три года назад. И тогда же стала служанкой на постоялом дворе.
– Строфилд – вот ее семья, – тихо произнесла Шарлотта. – Постоянным посетителям «Свиньи и пледа» будет ее очень недоставать.
– Вероятно, один из них и совершил это… деяние, – пробормотал викарий. – Ужасное деяние. Нэнси мало что могла об этом рассказать. Она очень ослабела… и словно потеряла рассудок. Говорила что-то, но я не мог понять, что именно.
Бенедикту хотелось спросить, понял ли викарий хоть что-то из слов девушки, но он решил, что сейчас не следовало задавать такой вопрос.
– Жаль, что я не пошла с тобой, – заявила миссис Перри. – Возможно, я что-нибудь поняла бы.
– Может, и так, – согласился викарий. – Но я разобрал только отдельные слова. Она несколько раз повторила «кошачьи глаза» и «накидка». И все время дрожала. Вероятно, от холода. Ведь тепло жизни покидало ее… – со вздохом добавил викарий.
– Папа, поешь, – вмешалась Шарлотта. – Ты, должно быть, проголодался. Давайте обсудим все это позже.
