Фоторужье - страница 7

… 937589427568914г5еозорфвпош;.109384218466543№ %:,Ш09э/эюэюэжюэжю жюэбэдьфжлвыоащжшфоцшуог

«Ни при каких условиях не пей первую рюмку!» Это правило хорошо известно анонимным алкоголикам, тем, кто в ремиссии, и тем, кто отмеряет минуты и дни, оставляя запой все дальше позади. Если ты бросил, просто иди на свет, за медалями, лучше не развязывать, ква-ква, хрю-хрю. Что значит «лучше»? Знаю, что тяга сильнее меня. В то же время слово «зависимость» не совсем понятно. Я зависим только во время запоя, зависим от крепкой выпивки и тяжелого куража, от сексуального желания и чувства прекрасного; от магии, момента, когда мысль обретает волю и та высвобождается в вечер. Во время трезвости, будто не моргая, наблюдаю, как крутится мирная, скучная, иногда тревожная и отвратная, скупая на события или дребезжащая и денежная, суетливая, с болезнями и выздоровлениями, мелкими делами и предательствами, временами творческая и стремительная и в то же время тормознутая, оглушительно чужая жизнелента конвейера, в конце которой обманчивый туман всех оттенков сразу.

Загадка-пустышка.

Жара стояла невыносимая, и студентка из Ростова позвала погулять.

– Выпей, ты слишком скучный!

– Я посмотрю, как пьешь ты. Мне нельзя.

– Почему нельзя?

– А то ты не знаешь!

Она сидела на теплых камнях с банкой пива, заманчивой и в то же время отвратной жижей. Купили ей во «Вкусвилле», с ароматом манго, а себе я украл гранатовый сок. Внимательно смотрел на горло студентке, ощущая механическую связь с ее кадыком и представляя вкус напитка. Зная, что стоит нам выпить вместе, похоть или даже страсть снова возникнет. Мои ноги омывали воды цвета чая. Берег Невы в районе Рыбацкое. Зайдя в реку, я отделил в кадре свою трезвость от ее готовности выпить.

– Ты помнишь, что я посвятила тебе стих? – Она швырнула в мою сторону несколько камешков.

– Нет, зато я помню, что ты просила тебя душить во время ебли.

Студентка закрыла один глаз, видимо, чтобы четче меня увидеть в этом зное:

– Не было такого!

– Да, такого, кажется, не было. Но было здорово.

Как-то раз я проснулся с ней в Ростове после чтения стихов. По многокомнатной квартире бегали дети разных возрастов; этот мужик, владелец культового клуба «Подземка», был чрезвычайно плодовит. Мне выделили хорошую отдельную комнату, где я развлекался со своей студенткой, и это была редкая чувственная радость, на той грани, когда ты трезвеешь, но остаешься страстным, и это длится и длится. Может быть, утром студентка, тихонько пробираясь к выходу через завалы игрушек, вешалок с одеждой, колясок и велосипедов, осталась незамеченной. Легко могла сойти за одну из дочек или их подружек. Упреков со стороны владельца клуба не последовало, в конце концов, он производил вид человека, который повидал многое и не был ханжой. Мы еще встретились позже, чередой баров студентка проводила меня на поезд. Она потеряла телефон и одновременно спешила и не спешила оставить меня на перроне, но, отрубаясь на верхней полке, я успел прочесть СМС, что таксист вернул ей телефон. Ничего бы это не значило, но эти штучки, такие женские, такие милые и однообразные, с годами трогают все сильнее, а выглядишь ты сам, в них увязший, все нелепее. Я ничего не ответил, и она прислала еще одно сообщение: «Не могу не улыбаться. Шутка про пописать на руку до сих пор смешит». Тур продолжался еще несколько дней, городов и интрижек, а закончился сексом в туалете бара с бывшей женой и рехабом под Петербургом. Там я провел полтора месяца, читая книги о наркотиках и алкоголе, читая классику и чуть ли не каждый день дроча на воспоминание об этой студентке, ее кудрях, грудях, голосе и непосредственности.