Бордовый берет пересекла турникет, я шел точно в её фарватере. И вдруг я попал в холодное течение – эта волна остановила меня как вкопанного. У меня нет карты. И нет жетонов. Когда мы с компанией покупали долбанные «подорожники», это был брат Мушка, предложивший сэкономить и взять хотя бы по одному проездному на двоих. «Все равно всегда вместе будем».
–Молодой человек, не стойте на проходе!
Судна оттеснили меня к береговой линии, отчаяние заливало мои трюмы. Из груди вырвался очередной вздох. Я начал думать о том, что можно было бы действовать быстрее, и перепрыгнуть через чёртов турникет. В Петербурге чувствовалось влияние горячего чудского духа, поэтому тут ещё не успели поставить непроходимых ворот, как в Москве.
«Блядь!», – вырвалось у меня, и я рванул к автоматам с жетонами. Когда заветная монеточка шлепнулась о металл, она совпала с грохотом уходящего поезда. Эта была канонада вражеских орудий, окончательно утопивших мой ковчег.
Я всплыл в самом поганом настроении. Ладно, на днях должно пройти первое испытание, и мы, кажется, не собирались уезжать до тех пор. Вся компания была уже в сборе – наша делегация и петроградские участники встречи. Только брат Самоуничтожение, отдельно от остальных, в наушниках сидел прямо на парапете. Сделав затяжку, он улыбчиво посмотрел в мою сторону.
–Знаешь, как только ты ушёл, я вспомнил одну пословицу… там что-то про двух зайцев, кажется – раскачивался туда-сюда он.
На этот, третий раз, мы все же удалось изобразить неподдельное презрение в своих сверкающих очках.
–Да расслабься, у нашего самого любимого плотника наверняка есть контакты всех людей из этого набора, – ткнул он окурком в сторону стоявшей у леса компании, – Они же сами оставляют заявки.
Я включил резервные моторы и тихонько подплыл к брату Иисусу и остальным.
Онлайн-переговоры прошли успешно – писать мне всегда удавалось лучше, чем говорить. Во второй половине следующего дня я стоял в центре широченного перекрестка и удерживал свой взгляд на трех возвышающихся к небу крестах Смольного, пытаясь сделать как можно более непринужденный вид, как будто ветер не продул меня насквозь и как будто я совсем-совсем не дрожу от холода. Что я здесь делал? Наверное, надеялся, что приятный вечер скрасит жизненную неопределенность. Почему бы нет? Только бы поскорее, поскорее – я начал поднимать ноги, надеясь немного разогреть мышцы. Меня дернули за руку.
–Тебя что, Кондратий хватил? – на меня с вызовом уставились уже упомянутые ранее два огромных карих глаза.
От неожиданности я быстро кивнул.
–В Бога веруешь? – с тем же провокационным выражением спросила меня собеседница.
–Да, – рефлекторно ответил я.
–Водку пьешь?
–Само собой.
–Тогда пойдём.
До приличных районов города, в которых существовала тут жизнь, было около 15 минут ходьбы, так что после непродолжительного периода молчания я почувствовал острую необходимость хоть как-то поддержать диалог. И вообще, это ведь я тут должен вести допрос. Я начал с тех слов, которые мне слишком часто приходилось слышать в последний месяц.
–Итак, Катя, почему вы хотите вступить в наше братство?
–Разве ты не прочитал мою анкету?
–Я правильно понимаю, что это ответ вопросом на вопрос?
–Я правильно понимаю, что это официальное собеседование?
–Нет, это дружеская беседа.
–Не самое лучшее место для дружеских бесед, – посмотрела она в сторону стоящего слева Таврического дворца.
