Кто-то играл самую подходящую историю, и играл так, словно хоронил весь мир.
Траурный марш Шопена.
Соната номер два, си-бемоль минор, третья часть.
Ты постояла у дверей, потом тихонько их приоткрыла. В щель было видно лишь спину играющего.
Но ты и так знала, кто это.
Ты проскользнула в зал и села на первое попавшееся свободное место. Все слушали, замерев, не смея поднять глаз на исполнителя, не смея разделить с ним его боль, не смея дышать. Началась элегическая часть, и впервые ты не могла услышать в ней хоть что-то, кроме скорби. Его. Твоей. Почему он здесь?
Он должен был сбежать, уехать прочь, но он остался. Он подпустил тебя слишком близко, и это его вина, не твоя. Он устал от постоянного притворства. Если кто и должен был сдать его полиции, если кто и должен был уйти от него живым, так только ты.
Он этого заслуживал.
Сегодня всё было другим. Рояль. Акустика. Звучание. Всё было слишком острым, слишком пронзительным, слишком болезненным.
Он играл, словно в последний раз.
На последних нотах ты тихо вышла из зала и пошла в рекреацию. Там находились неработающий пока буфет – он откроется в перерыве, несколько диванчиков, автомат с напитками и снеками. Там же была маленькая зона с искусственными растениями, большое зеркало в полстены, несколько раковин и сушилка, чтобы можно было привести себя в порядок и вымыть руки перед перекусом.
Ты разглядывала своё белое лицо с синяками под глазами, оперевшись на раковину, когда почувствовала его присутствие в рекреации. Ты застыла, не зная, что делать, и через несколько секунд он появился рядом. Твой личный дьявол. Твоё уничтоженное сердце.
Ты смотрела не на него. На его отражение. Как будто там, в зеркале, он был другим. Как будто там он не был убийцей.
Он смотрел не на тебя. На твоё отражение. Как будто там, в зеркале, ты могла бы его понять. Как будто там ты могла дистанцироваться от боли.
Вы оба.
– Почему ты не уехал? – спросила ты зеркало.
– Почему ты не сообщила в полицию? – он был непривычно серьёзен и в то же время немного растерян.
Ты сжала бортик раковины, не в силах ответить на его вопрос.
– Почему ты меня отпустил?
Он отвёл взгляд, включил воду и стал мыть руки. Ты завороженно смотрела, как он это делает. Как оттягивает каждую секунду ответа. Он тщательно вытер руки бумажным полотенцем. Так тщательно, что это заняло целую вечность. Потом посмотрел на тебя. Не в зеркало – тебе в глаза.
– Я не смог бы причинить тебе вред.
Твоё сердце сжали так сильно, что ты не могла вдохнуть.
Уже причинил, подумала ты.
– Знаю, – сказал он.
Он читал твои мысли. Ты точно не говорила этого вслух.
Теперь ты стала мыть руки. Ты не знала, что сказать. Тебе хотелось исчезнуть.
Тебе хотелось побыть с ним ещё немного.
Ты всё ещё могла рассказать о нём правду. У вас в любом случае не было будущего. Уж точно не такого, о каком ты мечтала. Будущего нормальных людей. Всё, что у тебя теперь было, – безостановочное падение в пропасть. Твоя жизнь уже никогда не будет прежней. Вы оба будете гореть в аду, в существовании которого ты уже не сомневалась.
Он коснулся твоего лица, и это стало неважным.
Всё это.
Ты не могла вернуть украденные им жизни. Никто не смог бы. Ни полиция, ни тюрьма, ни его смерть. Но в итоге ты смогла остановить его. Ты спасла тех, кого он мог бы убить. Ты сама стала полицией, тюрьмой, смертью.
Для вас обоих.
