Ночью 28 июня я уехал в район подготовки партизанских кадров и до наступления утра проводил занятия по тактике диверсионных действий. Обучение шло, по сути, днем и ночью. Эту группу утром 29 июня (а их было около 300 человек) мы направили на выполнение боевых задач в тылу противника. По моей просьбе в район приехали Ворошилов и Пономаренко, чтобы сказать будущим партизанам напутственные слова. Так зарождалось партизанское движение в Белоруссии». Но подавляющее большинство этих первых отрядов не пережило зиму 1941/42 года. Действительно массовое партизанское движение возникло в Белоруссии лишь примерно через год после начала войны.
Как раз 29 июня 1941 года была издана директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей, где, в частности, указывалось: «В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».
Как справедливо замечает полковник спецназа В.В. Квачков, получивший всероссийскую известность как обвиняемый в организации покушения на главу РАО ЕЭС России А.Б. Чубайса, «с точки зрения организации вооруженного сопротивления в тылу противника данная директива была лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной для “разжигания партизанской войны” заблаговременно создано не было. Установка на ведение открытой вооруженной борьбы с хорошо оснащенными и подготовленными частями немецкой армии обрекало партизанские отряды на разгром и чрезвычайно большие потери». Можно сказать даже, не просто на большие потери, а практически на полное уничтожение. Эту печальную истину подтвердили события 1943–1944 годов, когда партизанам, в связи с приближением фронта, пришлось столкнуться с целыми дивизиями вермахта.
В июле – августе на фронтах были созданы оперативно-учебные центры по подготовке партизан к проведению диверсий. В первые месяцы оставшиеся во вражеском тылу небольшие отряды красноармейцев и командиров, которым посчастливилось избежать плена, испытывали острую нужду в боеприпасах и продовольствии и не успели еще установить связь с Москвой. Но уже к зиме 41/42-го засланные из-за линии фронта специальные партизанские группы и наиболее авторитетные командиры и комиссары сумели сколотить первые отряды, причинявшие немцам немалое беспокойство. Разочаровавшиеся в оккупантах местные жители стали помогать партизанам, пополняя их ряды или добровольно снабжая партизан продовольствием и теплой одеждой. Поражение немецких войск под Москвой способствовало развитию партизанского движения. Если первые месяцы войны жители оккупированных территорий и окруженцы выжидали, устоит ли советский режим, то теперь многим стало казаться, что немцы скоро покатятся назад к границе под мощными ударами советских войск.
В то же время деятельность активность партизан сдерживалась отсутствием у них радистанций и минно-взрывных средств. Так, в июне 1941 года только 10 процентов партизанских отрядов, действовавших в тылу врага, располагали радиостанциями. Это крайне ограничивало возможности партизан по оперативной передаче разведданных. Положение осложнялось тем, что подходящих для установки в тылу противника мин не было в достаточном количестве на складах Красной армии. Использовавшиеся в начале войны советские мины были слишком громоздки. Их трудно было носить с собой в пеших походах на большие расстояния, и они требовали много времени для установки и маскировки.
