К моей радости, из четырех музыкантов новыми были только двое. Это для меня большая удача: когда с двумя уже спелась, новые легче подхватывают. Новенькими оказались бас-гитарист и клавишник. Вторая гитара и ударник были моими старыми знакомыми, с которыми мы уже проехали тур по Австралии в прошлом году.
Пока меня не было, музыканты даже начали, что-то разучивать из моего репертуара. Поэтому когда я появилась, репетиция просто продолжилась, парням не пришлось долго настраиваться. Несмотря на это, репетировали мы почти четыре часа, с небольшими перекурами. На открытие тура я хотела запустить песню Frozen, чтобы удивить падю, поэтому пришлось напрячься.
Выступление началось в восемь. В первой половине концерта у меня рок и рок-баллады, поэтому я одета во всё чёрное: джинсы, рубашка с узлом на животе, чтобы продемонстрировать свой пресс, густой боевой раскрас на глазах и губах и, конечно же, поставленные почти дыбом чёрные волосы.
Окинула взглядом зал. Встретилась глазами с падей. Он сидел лицом к сцене в одиночестве за столиком, который я забронировала для него. Улыбнулась и начала своё выступление с песни «Муссон», ставшей моей визитной карточкой. Затем продолжила песнями собственного сочинения.
За падей я, естественно, специально не следила, но заметила, что он несколько раз выходил с телефоном.
После антракта, переодевшись в длинное красное платье по фигуре и уложив на голове косу в высокую причёску, я исполняла шлягеры предыдущих времён.
В очередной раз, отыскав глазами падю, я увидела, что он не один. С ним была какая-то девица в джинсовом костюме и нелепыми баранками из светлых волос на голове. Лица девицы мне разглядеть не удалось, она сидела ко мне полубоком, и лицо её закрывал дядька, который был впереди, и тень ещё от чего-то. Когда я увидела, как падя смотрит на эту «баранку», у меня неприятно заныло сердце. Он смотрел на неё так, как смотрел на маму, если думал, что никто этого не видит.
На исполнении Frozen падя очень громко хлопал, кричал «браво» и даже передал букет цветов. Правда, букеты на выступлениях он мне всегда передавал, если был в том городе, где я выступаю.
Однако после выступления и песен на бис пади в зале уже не было. Когда он успел смыться со своей подружкой, я не заметила.
Меня распирало любопытство, что за девицу подцепил падя и чем она похожа или лучше мамы, если он так на неё смотрел. Поэтому вместо того, чтобы остаться на ночь в городской квартире, я вернулась домой.
Как же я пожалела, что сделала это. Девица так орала и стонала под падей, что мне было слышно её через закрытые двери и четыре разделяющих комнаты. Но самое ужасное было то, что падя тоже орал. Он получал кайф от какой-то посторонней женщины.
На первом акте я накрылась подушкой, чтобы их не слышать. На втором – сбежала в квартиру, в которой ночевала, когда встречалась с парнями, в Аделаиде.
Меня поглотила волна жуткой ревности и одиночества. Впервые со свадьбы Искры я снова почувствовала себя кусочком суши, оторвавшимся от материка. Почувствовала, что единение, которое было между мной и падей, дало трещину. Я ревела. Ему не должно было быть так хорошо, а ему было. Он должен любить только меня и маму, ну и Искру. А он…
С этим я уснула. И здравствуй, холодный сон!
Чувство отчаяния и одиночества сковало сердце. Она умерла. Этого не изменить. Она изменила. Этого не исправить. Я сжёг дотла всё, что было связано с ней. И её, и этого менестреля, и ещё того, кто рассказал мне о том, что моя единственная встречается с менестрелем. Я сжёг всё… Пламя охватило меня, жар сжигал меня изнутри. Непередаваемая, невыносимая боль! От боли разрывалось сердце.
