- Кто она такая – Верещагина? И
почему Демьяновы согласились взять меня в семью?
- Сложные вопросы задаешь, кнопка.
Леха ухмыльнулся. Налил еще себе
чая.
- Где-то булки были… Ты, Гоша, не
вполне осведомлен о нашем роде…
- Да ладно, не заводись, - хмыкнул
Гоша. – Знаю, что это твоя больная боль. По статусу не дотянули до княжьего
положения. Сейчас тоже облизываетесь на Фряшкино хозяйство.
- Ты! За языком следи.
- Угомонись, - проговорил Саня,
который до этого молчал. – Вас обоих Верещагина спрашивала – будете жениться?
Вы оба носами завертели. Брат и сестра, брат и сестра… Не захотели? Теперь
терпите. Фряха – за Демьянова, а ты – или за московских, или курские
подтянулся, у кого слабый род, но деньжата водятся. Мне батя говорил, что на
тебя, Леха, Северцевы поглядывают. Твой огневой дар хорошо ляжет на их воздух,
говорят, потомство хорошее будет.
- Я тебе что, кобыла? – Рыкнул Леха.
- Жеребец! – Развел руками Саня. –
Ты как будто вчера родился. Радуйся, что в Академии тебя не тронут и за шиворот
не потянут венчаться.
- Так, может, там краля какая? –
Предположил Гоша. – Еще сам влюбишься.
Я сидела офигевшая. Парни спокойно
рассуждали о таких вещах, от которых моя кожа покрывалась мурашками тихого
ужаса. Я поджала ноги на ветхом диванчике, и меня потянуло в сон. Голова
болела, тело болело, душа болела. Но в противовес всех печалей, я была жива.
Хоть что-то хорошее.
Ночью снилось какое-то безумие. Я
вскрикивала, просыпалась. Меня успокаивали – тычком в бок. И я вновь засыпала.
Парни спали тут же, на полу, а мы с Лехой на диване. Вроде бы как между нами
это нормально. По братски.
Утром они ушли.
- Носа не суй отсюда, - буркнул
брат. Гоша и Саня помахали, подмигнули, и скрылись в люке, а я осталась одна.
Среди удобств, как ни странно,
обнаружилось помещение с унитазом и ржавым краном. Закуток на другом конце огромного
чердака. Как рассказал Гоша, этот чердак – стратегический участок на случай
военных действий, когда еще лет пятьдесят назад Империя находилась в состоянии
войны с соседней Монголией.
Я – девчонка любопытная, и когда
шла, шарила глазами по рухляди и наваленным кучам. Может, что полезное найду. А
оказалось, что самым полезным предметом, найденным на чердаке, было простое
щербатое зеркало над раковиной в туалете. Я заметила его, стоя в дверном проеме.
Напряглась, остановилась, и медленно подошла. Мать моя женщина!
С мутного зеркального отражения на
меня пялилась девчонка с расширенными от ужаса глазами. Невысокая, щуплая, с
лохматыми темно-русыми волосами. И, да, симпатичная, если не считать излишней
худобы. Красота, если честно, сейчас интересовала меня меньше всего. Но
приятно. В той жизни я была далеко не такой кралечкой. А тут тебе и ровный
носик, и губки пухлые, и глазища волоокие. Хороша.
Я долго стояла, не отрывая глаз.
Изучала. Себя нужно знать в подробностях.
- Мда-а-а, - тихо шепнули новые
губки. А потом в зеркале появилось что-то постороннее, не мое, что-то такое,
что вызвало дрожь. Мерцание и… И еще одно лицо. Мое новое лицо. Номер два.
- Любуешься, тварь? Радуешься?
Мозг, от нахлынувшего ужаса, застыл
холодцом. За моей спиной, отражаясь в зеркале, возникла фигура. Полупрозрачная,
едва искрившаяся, по-подобию голограммы в американском фантастическом фильме. Я
резко, сходу заорала и обернулась на сто
восемьдесят градусов, упершись ягодицами в раковину.
