Томашевский сидел на краешке дивана и с мученическим выражением лица, рассматривал свою исцарапанную в кровь руку, а рядом с ним прижав уши, в угрожающей позе шипела Маркиза. Её шерсть стояла дыбом, а глаза горели адским пламенем.
Эльдар поднял голову и с недовольством посмотрел на Стефанию.
– Не вижу ничего смешного. Эта тварь укусила и исцарапала меня, – он продолжал дуть губами на рану.
– Не называйте её так! – Стеша подняла на руки кошку и прижала её к себе. – Маркиза у нас представительница благородной крови, – она нежно коснулась губами головы животного.
Томашевский с отвращением смотрел на её ласки с кошкой.
– Благородной крови? А поведение хуже, чем у представительницы плебейской, – он гневно посмотрел в глаза притихшей Маркизе.
– Что он с тобой сделал, этот ужасный мужик, моя девочка? – Стеша нежно погладила рукой кошку, и та, уткнувшись мордочкой в шею хозяйки, наконец, успокоилась и замурлыкала.
– Ничего я не сделал. Просто сел на диван и не увидел, что она там спала рядом с подушкой.
– А посмотреть, прежде чем опускать свою пятую точку на сидение, вас никогда не учили?
– Вы не предупредили, что держите столь опасное животное в доме. Чёрт, теперь придётся уколы делать от бешенства, – Томашевский продолжил обдувать губами саднившую болью рану. – Сначала пострадал от когтей одной кошки вчера, теперь добавила другая.
– Так вам и надо. Не будете нарушать наше девичье пространство своим вторжением, – Стефания опустила кошку на пол и вышла из комнаты. Вернулась через несколько минут с аптечкой в руках и присела рядом с Томашевским.
– Что это? – он показал рукой на ватный диск, который она смочила в прозрачной жидкости.
– Всего лишь антисептик. Я обработаю ваши царапины.
– Нет, мне лучше поехать к врачу, – он поднялся на ноги.
– Да, перестаньте вести себя, как маленький ребёнок, – она потянула его за рукав пиджака и усадила снова на диван. – Не нужно вам ни к какому врачу. Моя кошка абсолютно здорова и привита от всего, что только можно. Так что всё, что нам нужно это обработать ваши раны. Давайте руку!
Томашевский протянул свою ладонь и сморщился, едва она коснулась поражённого места ватным диском.
Стеша подула губами, пытаясь успокоить боль и помазав место дезинфицирующей мазью, внимательно осмотрела его руку.
– Ну, всё, жить будете.
– А шея?
– А что шея?
– Вы забыли про те царапины, что оставили вчера сами. Я их не обработал и опасаюсь, чтобы они не загноились.
– Что же вы с ними не пошли в больницу? Ведь возможно бешенство есть у меня.
– Вы шутите?
– Нет, потому что когда я вам их оставляла, вы у меня вызывали именно такое душевное состояние. Ну да ладно, кто старое помянет… Поднимите подбородок.
Томашевский послушно выполнил её просьбу, но едва она коснулась ватным диском кожи на его шее, то почувствовала, как его руки обвили плотным кольцом её талию.
Смерив его презрительным взглядом, Стефания отошла в сторону и, сложив остатки неиспользованных перевязочных средств в аптечку, присела в кресло.
– Сеанс лечения окончен. Можете ехать домой.
– Я обидел вас?
– Нет, доставили мне несказанное удовольствие.
– С удовольствием бы сделал это с вашего позволения.
– Слушайте, господин Томашевский, вы способны думать о чём-нибудь ещё кроме секса? И способны держать свои руки при себе?
– Это сложно, когда вы рядом.
– Понятно, диагноз на лицо. Вы извините, но мне нужно ложиться, спать. Завтра рано вставать.
