- Кстати, Игорь заезжал,- словно невзначай бросает Борис. Огненная волна ярости прошивает тело. – Играть хотел в долг. Знаешь, братишка, аппетиты твоего братца весьма недурны.
- Ты позволил?
- А должен был? Он и так торчит мне столько, что даже распродай я его на органы не покрою расходов,- хохочет Борька так, что звенит стекло, отделяющее Вип зону и общий зал ресторана.- Да шучу я. Больше в зал его не пустят. Но сегодня и мы не будим шпилить в карты. У меня предложение поинтереснее. Сегодня ресторан полон. А значит открываем охоту.
Я непонимающе смотрю на массовика затейника. Что он еще задумал? Фантазия у него с детства какая – то извращенная.
- Твоя очередь сегодня, Макар. Федька в прошлый раз играл. Продул вчистую, кстати. Жаль тебя не было тогда.
- Правила? – приподнимаю бровь. Вечер становится интересным. В крови бурлит странное возбуждение, выжигающее из памяти супергероиху. То что нужно.
-Игра в слепую. Сначала ставки. Потом условия, — ухмыляется Боб.
- Согласен.- словно черт дергает меня за язык. Веселиться, так веселиться. Чего уж? Хотя Борюсиковы фантазии далеко не всегда безопасны и безобидны. Но он может себе это позволить.
- Твой Алмаз, против моей тачки,- глаза поганца возбужденно блестят.
- Бобик, я ведь вроде не давал повода думать, что я олигофрен? – смотрю в упор на лоснящееся лицо друга, который уже, видимо, загоняет в свой вольер моего любимого племенного абиссинца. Он давно положил глаз на жеребца, я то знаю.- Ставки неравнозначные.
- Что хочешь? Долг твоего брата спишу вчистую.
- Гогена, висящего в твоем кабинете,- протягиваю руку, чтобы скрепить сделку, и вижу нерешительность, написанную на физиономии спорщика.- Поганец Игорек меня не интересует.
- Давай, Боря, не дрожи рукой.- вдруг подает голос Федор. Впервые наверное в жизни он не сидит безучастно.- Это же не душа, в конце – концов. Хотя, они, наши души давно уже заложены. Моя уж точно,- задумчиво, словно про себя заканчивает он. Философ комнатный, блин.
- А теперь правила,- разжимаю я пальцы, все еще чувствующие чужое пожатие.
- Неделя. Случайно выбранная мной баба. И полная свобода действий. Правил никаких.
- Что я должен сделать? – затея Бори меня начинает напрягать.- Не убить же несчастную? Если так, то Алмаз твой.
- Так неинтересно,- рычит Борис Маркович, — Убивать не надо. Она сама должна будет пожертвовать собой, ради тебя. Это будет доказательством.
- Доказательством чего? – в голове мутится, как после недельного загула.
- Влюби в себя дуру за неделю. И еще. Все это время она должна жить в твоем доме, не знаю как ты заманишь курицу. Можешь вырубить, украсть. Запугать – возможности безграничны, ни в чем себе не отказывай. Федюнчик, вон, не смог заманить красавицу. Хватило трех дней, чтобы он задрал лапки вверх.
- Это дурацкое пари, Борь. Бабы вешаются на меня гроздьями. Их любовь огромна и бесконечна. А еще она безусловна. Потому, что это чувство не ко мне, а к деньгам и положению, которые я могу им дать.- Мне становится смешно до одури.- Ты ведь проиграешь. Я готов. Выбирай жертву.
- Вон та, толстая. С глазами больной собачки. Более некрасивых чем эта, тут нет, — ухмыляется Борька, указывая глазами через дымно – мутное стекло на столик в глубине зала, над которым тут же вспыхивает тусклая лампочка. Кабинет зоны Борьки сделан так, что мы можем наблюдать за тем, что творится в зале, а посетители за нами нет.- Если через семь дней страшилище бросится за тобой в огонь, считай ты выиграл. Отказаться можешь в любой момент. Но Алмаз мой в этом случае. Рукопожатия достаточно, конечно, я тебе верю, но есть еще запись камер наблюдения.
