Кэт сердито размешивала в чашке:
– Эта работа…
– Мы уже слышали, – перебила ее Бет. – Эта работа для тебя чертовски важна.
В средней школе Бет была помягче. Преподавательская практика сделала ее резче. Но в прочем Бет оставалась все той же девчонкой с зелено-карими глазами и пепельными волосами, которые она умудрялась стричь самым дурацким образом.
– Просто мы за тебя волнуемся.
– В ближайшие месяцы у тебя… Да ты и сама знаешь. – Бен накрыл ладонь Кэт своей. Кэт уперлась глазами в стол. – Скоро годовщина твоего отца. Мы с Эбби всегда рядом. Не забывай об этом. Мы тебя любим.
– И я тебя люблю, – улыбаясь, добавила Бет. – Хотя Адам и преподнес мне кольцо с бриллиантом, ты остаешься моей подругой номер один.
– Знаю. – Кэт попыталась улыбнуться. – Спасибо вам обоим.
– Хочу тебе напомнить: я юрист, – сказал Бен. – Если кто-нибудь в этом чертовом Артур-Килле создаст тебе проблему, только свистни. Ты же знаешь: если понадобится, я могу нарыть материал хоть на папу римского.
Бет и Кэт засмеялись. Бен не преувеличивал. Он выигрывал большинство дел благодаря своему усердию, решимости и поистине собачьему нюху. Как хороший охотничий пес, Бен был способен за двадцать шагов учуять скандальную ситуацию или затеваемый шантаж.
– Мама тебе звонила? – спросила Бет.
– Трижды только за вчерашний вечер, – тяжело выдохнула Кэт.
– Мне она тоже звонила, – морща лоб, сообщила Бет. – Волнуется за тебя.
– Я знаю, что ты в мамочкиной команде, – язвительно улыбнулась Кэт.
– Ошибаешься, я сама по себе. Просто я могу ее понять. Ей тяжело.
– Ах, ей тяжело? – сердито фыркнула Кэт. – Она мне капает на мозги с того самого дня, как узнала, что я буду работать в тюрьме. «Девочка, это небезопасно», – произнесла Кэт, подражая материнскому голосу. – «Там ведь не люди. Там двуногие звери. Ты понимаешь, какой это риск?..» И так далее и тому подобное. – Кэт устало опустила плечи. – Ну почему бы ей просто не поддержать меня? Наконец, это моя жизнь.
– Твоя мать не виновата, что она волнуется за тебя, – сказал Бен. – Она и так старается тебя понять.
– То-то и видно. – Кэт слова Бена ничуть не убедили.
Картер проснулся после крепкого сна. Кажется, он сильно утомился, придумывая новые пакости для Энтони Уорда. Вспомнив о своей войне с начальником тюрьмы, Картер улыбнулся. Этот долбаный коротышка даже не представляет, во что вляпался.
Картера заперли в камере на сутки из-за происшествия на занятиях, когда он швырнул стул об стену. Ишь, нашли злостное нарушение дисциплины! Теперь торчи здесь. Спать больше не хотелось. До истечения суток оставалось два часа.
Конечно, может, он и впрямь погорячился малость. На стене след остался. Но и преподаватель философии тоже хорош. Ему здесь не Гарвард какой-нибудь. А Уорд? Тот хорошо изучил Картера и знал, когда на какую кнопку нажать.
Вскоре пришел Джек и сообщил, что сумел перенести визит Макса на другой день: за инцидент на занятиях Картера хотели лишить свиданий. Вид у консультанта был такой расстроенный, что внутри Уэса все сжалось. Задним числом ему стало стыдно за то, как он вел себя с консультантом. Джека ведь никто не просил хлопотать за него, тем более что Макс ему не нравится. «И что я за хрен такой?» – подумал Картер. Люди шли ему навстречу, а он… Что за манера сначала ляпнуть, а потом подумать?
– Насколько я понимаю, философию мы не любим? – слегка улыбнулся Джек. – И с воззрениями Аристотеля в корне не согласны?
